Один мой хороший друг считает, что это связано с тем, что в России в школе изучают только русскую литературу, а литературы иностранной как будто бы нет. В результате люди пишут книги, исходя из местных реальностей, из местных вопросов. Их не волнуют вопросы общемировые, и это печально, потому что Толстого, и Достоевского, и Тургенева, и Чехова, и Бунина они волновали. Они писали о том, что касаются каждого читателя, независимо от того, живет он в Буркина-Фасо, во Франции или в России.
А у нас книги пишутся для русского читателя. Это видно по тому, как мало их переводят и какой малый интерес они вызывают в Европе. Как только появляется автор, который пишет немножко более широко, он сразу начинает нормально переводиться, приобретает популярность за границей. Это, на самом деле, очень важно, потому что нет никакой отдельной русской литературы. Между тем, школьная программа только преумножает миф о самодостаточной российской литературе.
Вышесказанное совершенно не означает, что необходимо использовать какой-то общечеловеческий материал. Вот "Флор и Лавр" Евгения Водолазкина – это, конечно, глубоко русский роман, но Водолазкин пишет роман не для русских (это разные вещи!). Водолазкин, так же, как Умберто Эко, например, занимается вопросом о том, как мыслил человек 16 века. Эко тоже пишет на близком ему материале, но его книжки - не для итальянцев, а для всех.
Борис, вы не против, если я переведу и выложу ваш ответ на "Кворе" (со ссылкой, конечно)?