Стратегически, ситуация встраивается в организационно-региональную систему, потому что система лидерской власти и концентрация власти в одних руках для этого региона — абсолютная норма. И то, что Турция после Ататюрка жила в другой системе, это была скорее аномалия, чем норма для региональной политической культуры. То, что Турция за последнее время сделала целый ряд ярких и демонстративных политических жертв, тоже в значительной степени было обусловлено вопросами референдума, потому что Эрдогану нужно было разрабатывать пиар очки для задуманной им конституционной реформы.
Я думаю, что ближайшим эффектом будет успокоение Турции на всех направлениях, потому что Эрдоган достиг того, что он хотел. Основной лозунг, который он транслировал внутри страны в ходе реформы, говорил о том, что изменения проводятся в целях единства и безопасности страны. Турция отчетливо ощущает опасность для единства страны, обусловленную, прежде всего, курдским сепаратизмом и другими вызовами, менее серьезными, но все же существующими. Плюс ситуация с терроризмом и экстремизмом разного рода, с такой волной террористических актов, как в последнее время, Турция никогда не сталкивалась в своей истории истории. Если говорить о борьбе с курдскими повстанцами, например, то они десятками лет совершали теракты, но это были теракты намного меньшего масштаба, направленные в основном против военных и полицейских. Сейчас мы видим, что теракты совершенно конкретно направлены против гражданского населения Турции.
Раскол в турецком обществе несомненно есть, о чем говорят результаты референдума. Бытует мнение, что именно средний класс, гражданское общество Турции говорит «нет». На самом деле гражданское общество говорит и «да», и «нет». Тут скорее раскол по географическим и этническим принципам. Регионы, населенные в основном курдами, проголосовали «против», эгейский регион и средиземноморский регион (наиболее европеизированные регионы) проголосовали «против». Центральная Анатолия и северное черноморское побережье проголосовали «за».
Очень характерен раскол ровно пополам двух столиц — Стамбула и Анкары. Это символично потому, что Эрдоган никогда еще на выборах не проигрывал в столице. Он проиграл в первый раз. Пусть это символическое поражение, но оно есть. Тем не менее, для Эрдогана важно, что результат достигнут, пусть несколько сомнительный (с пересчетами и протестами), но дело сделано. К тому же, результаты референдума вступают в силу только через два года, все это время мы будем наблюдать изменения в Конституции, которые происходят не в один момент.
Я думаю, что непосредственно по партийному принципу репрессий не будет. У Эрдогана иной стиль сведения счетов со своими противниками — это борьба против тайной, законспирированной, подпольной организации, параллельного государства и т.д. Мы видели, как первую половину периода своего правления Эрдоган боролся с, так называемыми, заговорщиками Эргенекона, в чьи ряды попали все, кто ему не нравился. Сейчас мы то же самое видим в связи с «террористической организацией» фехтуллаховцев — это люди, относящиеся к движению, которое возглавляет Фехтуллах Гюлен, проживающий, как известно, в США. И теперь этих людей обвиняют во всех грехах, причем часто обвиняемые не имеют никакого отношения к этому движению, что всем абсолютно понятно.
Для Турции дорога в ЕС закрыта, но не потому, что там Эрдоган. Она в принципе всегда была закрыта. Начиная с 50-х годов Европа вела переговоры по этому вопросу, но никогда всерьез не собирались принимать Турцию. И Эрдоган в первый период своего правления эффектно использовал лозунги движения в сторону Европы для своих собственных политических целей. Основная — ослабление армии в соответствии с требованием Евросоюза. Сейчас армия в Турции уже не играет такой политической роли, как это было до того.
Я думаю, что все последние политические скандалы с Европой имели только пиар-эффект, направленный именно на внутриполитическую арену для дополнительной поддержки референдума Эрдогана. Он себя показывал как сильный лидер, которому все нипочем, который говорит, что Европа нас непонятно за кого держит, теперь пусть они сами к нам приходят умаляют нас вступать в союз. Поэтому я думаю, что планы по вступлению в ЕС будут отодвинуты далеко, по крайней мере, в ближайшем будущем.
К тому же, Эрдоган начал с очень демонстративной вещи — с объявления вероятности возвращения смертной казни. Об этом говорится с начала военного переворота, но это характерный шаг, который показывает, что Турция уже позиционирует себя не как кандидата в члены Европейского Союза, а как самостоятельную силу, которая будет делать то, что считает нужным. Конечно, это сложные процессы, но для страны, в которой идет гражданская война, которая окружена рядом тяжелых конфликтов (война к югу, к востоку и к северу от Турции происходит постоянно), лидерская власть, сконцентрированная в руках сильного человека, является осознанным выбором турецкой элиты на ближайший период.