Что делать, если вас проглотил кит и вы очнулись у него в желудке?

Хочется высказаться с мифотворческой точки зрения, ибо это достаточно знаковый случай:
у Кэмпбэлла одна из стадий мифологического "путешествия" так и называется, - "во чре­ве ки­та".

"Идея о том, что пре­одо­ление ма­гичес­ко­го по­рога яв­ля­ет­ся пе­рехо­дом в сфе­ру воз­рожде­ния, сим­во­лизи­ру­ет­ся рас­простра­нен­ным по все­му ми­ру об­ра­зом ло­на в ви­де чре­ва ки­та. Ге­рой, вмес­то то­го что­бы по­корить или уми­лос­ти­вить си­лу, ох­ра­ня­ющую по­рог, бы­ва­ет прог­ло­чен и по­пада­ет в не­из­вес­тное, пред­став­ля­ясь умер­шим."

"...ал­ле­гори­чес­ки вхож­де­ние в храм и пры­жок ге­роя в пасть ки­та яв­ля­ют­ся тож­дес­твен­ны­ми со­быти­ями, оди­нако­во обоз­на­ча­ющи­ми на язы­ке об­ра­зов «цен­тростре­митель­ное» и об­новля­ющее жизнь дей­ство."

Возвышение над жизнью и перерождение посредством самоуничтожения. Радикальная форма инициирования, сходная с темами великанов-людоедов и потусторонних чудовищ, представляющих некий порог, через который необходимо перешагнуть на пути к своему Граалю или высшему благу для своих "соплеменников", оказавшись внутри всеобъемлющей тьмы потустороннего мира, что на самом деле представляет собою ничто иное как "непонятый рай".

"В том же ду­хе царь Кви­лака­ры, од­ной из юж­ных про­вин­ций Ин­дии, по за­вер­ше­нии две­над­ца­того го­да сво­его прав­ле­ния, в день тор­жес­твен­но­го праз­дни­ка, ве­лел воз­вести де­ревян­ные под­мос­тки и зад­ра­пиро­вать их шел­ком. Со­вер­шив ри­ту­аль­ное омо­вение в бас­сей­не, с пыш­ны­ми це­ремо­ни­ями, под зву­ки му­зыки, он за­тем от­пра­вил­ся в храм, где со­вер­шил бо­гос­лу­жение. Пос­ле че­го пе­ред всем на­родом он взо­шел на под­мос­тки и, взяв в ру­ки нес­коль­ко очень ос­трых но­жей, стал от­ре­зать свои чле­ны — нос уши, гу­бы и сколь­ко смог свою плоть. Он раз­бра­сывал вок­руг час­ти сво­его те­ла, по­ка не про­лил столь­ко собс­твен­ной кро­ви, что на­чал те­рять соз­на­ние, и тог­да в за­вер­ше­ние он пе­рере­зал се­бе гор­ло."

Вечное обновление во всей своей красе.

"Ког­да Во­рон из эс­ки­мос­ской сказ­ки ныр­нул со сво­ими па­лоч­ка­ми для раз­ве­дения ог­ня в чре­во сам­ки ки­та, он ока­зал­ся у вхо­да в боль­шую ком­на­ту, в даль­нем кон­це ко­торой го­рела лам­па. Он уди­вил­ся, уви­дев там кра­сивую де­вуш­ку. Ком­на­та бы­ла су­хой и чис­той, ее по­толок под­пи­рал поз­во­ноч­ник ки­та, а реб­ра об­ра­зовы­вали ее сте­ны. Из труб­ки, иду­щей вдоль поз­во­ноч­ни­ка, в лам­пу мед­ленно ка­пало мас­ло.

Ког­да Во­рон во­шел в ком­на­ту, де­вуш­ка взгля­нула на не­го и зак­ри­чала: «Как ты сю­да по­пал? Ты пер­вый че­ловек, что во­шел сю­да». Во­рон рас­ска­зал ей, что он сде­лал, и она пред­ло­жила ему при­сесть у про­тиво­полож­ной сте­ны ком­на­ты. Эта де­вуш­ка бы­ла ду­шой (inua) ки­та. Она нак­ры­ла стол для гос­тя, да­ла ему ягод и мас­ла, рас­ска­зывая о том, как она со­бира­ла эти яго­ды в прош­лом го­ду. Во­рон на про­тяже­нии че­тырех дней ос­та­вал­ся гос­тем inua в чре­ве ки­та, и все это вре­мя пы­тал­ся оп­ре­делить, что за труб­ка идет по по­тол­ку. Каж­дый раз, ког­да жен­щи­на вы­ходи­ла из ком­на­ты, она зап­ре­щала ему при­касать­ся к ней. Но на этот раз, ког­да она выш­ла, он по­дошел к лам­пе, про­тянул ла­пу, и в нее упа­ла боль­шая кап­ля, ко­торую он сли­зал язы­ком. Она ока­залась та­кой слад­кой, что Во­рон сно­ва сде­лал то же са­мое, а за­тем стал ло­вить од­ну за дру­гой каж­дую па­да­ющую кап­лю. Од­на­ко вско­ре от жад­ности ему по­каза­лось, что кап­ли па­да­ют слиш­ком мед­ленно, по­это­му он по­тянул­ся вверх, отор­вал ку­сок труб­ки и съ­ел его. Ед­ва он сде­лал это, как в ком­на­ту хлы­нул по­ток мас­ла, за­гасил свет, а са­ма ком­на­та ста­ла силь­но рас­ка­чивать­ся. Эта кач­ка про­дол­жа­лась че­тыре дня. Во­рон ед­ва не умер от ус­та­лос­ти и от гро­хота, не прек­ра­щав­ше­гося все это вре­мя. За­тем все стих­ло, и ком­на­та пе­рес­та­ла рас­ка­чивать­ся. Во­рон пов­ре­дил од­ну из сер­дечных ар­те­рий сам­ки ки­та, и она умер­ла. Iuna ни­ког­да боль­ше не по­яви­лась. Те­ло ки­та во­дой выб­ро­сило на бе­рег.

Но те­перь Во­рон ока­зал­ся уз­ни­ком. В то вре­мя как он раз­мышлял, что ему де­лать, он ус­лы­шал раз­го­вор двух муж­чин, взоб­равших­ся на спи­ну ки­та, ко­торые ре­шили поз­вать всю де­рев­ню, что­бы по­мочь им спра­вить­ся с ки­том. Очень ско­ро лю­ди про­руби­ли ды­ру в вер­хней час­ти ог­ромной ту­ши. Ког­да ды­ра ста­ла дос­та­точ­но боль­шой, и все лю­ди уш­ли с кус­ка­ми мя­са, что­бы от­нести их на вы­сокий бе­рег, Во­рон не­замет­но вы­шел.

Но спус­тившись на зем­лю, он тут же вспом­нил, что ос­та­вил внут­ри свои па­лоч­ки для раз­ве­дения ог­ня. Он снял свое об­ла­чение во­рона, и вер­нувшись лю­ди уви­дели ма­лень­ко­го чер­но­го че­ловеч­ка, оде­того в шку­ру не­из­вес­тно­го жи­вот­но­го. Они с лю­бопытс­твом смот­ре­ли на не­го. Он пред­ло­жил им свою по­мощь, за­сучил ру­кава и при­нял­ся за ра­боту.

Вско­ре один че­ловек из тех, что ра­бота­ли внут­ри ки­та, зак­ри­чал «Смот­ри­те, что я на­шел! Па­лоч­ки для раз­ве­дения ог­ня в брю­хе ки­та!» Во­рон ска­зал: «Вот те­бе на, но это же пло­хо! Моя дочь од­нажды рас­ска­зыва­ла мне, что ког­да внут­ри ки­та, брю­хо ко­торо­го раз­ре­зали лю­ди, на­ходи­ли па­лоч­ки для раз­ве­дения ог­ня, то мно­гие из этих лю­дей уми­рали. Нуж­но бе­жать от­сю­да». Он спус­тил ру­кава и ушел. Лю­ди пос­пе­шили пос­ле­довать его при­меру. По­это­му сам Во­рон, ког­да он за­тем вер­нулся, не­кото­рое вре­мя пи­ровал сов­сем один."

"...В эс­ки­мос­ском рас­ска­зе о Во­роне в чре­ве ки­та те­ма па­лочек для раз­ве­дения ог­ня под­вер­глась ис­ка­жению и пос­ле­ду­ющей ра­ци­она­лиза­ции. Ар­хе­тип ге­роя в чре­ве ки­та ши­роко из­вестен. Обыч­но ос­новная за­дача ге­роя зак­лю­ча­ет­ся в том, что­бы раз­вести огонь с по­мощью этих па­лочек внут­ри чу­дови­ща и та­ким об­ра­зом до­бить­ся смер­ти ки­та и сво­его ос­во­бож­де­ния. Раз­ве­дение ог­ня в этом слу­чае сим­во­лизи­ру­ет по­ловой акт. Две па­лоч­ки — па­лоч­ка — гнез­до и па­лоч­ка — ве­рете­но — из­вес­тны, со­от­ветс­твен­но, как жен­ская и муж­ская; пла­мя — это вновь рож­денная жизнь..."

Напоследок хочется сказать, что меня несколько разочаровывает рационалистическая импотенция, царящая вокруг. Можно, конечно, бесконечно винить "развитые" конфессии и их уход от самосути к банальным, и перевешенным всевозможным отребьем служениям, в которых они сами-то не смогут выявить, что и зачем совершают:

"Вез­де, где по­эзия ми­фа ин­тер­пре­тиру­ет­ся как би­ог­ра­фия, ис­то­рия или на­ука, она унич­то­жа­ет­ся. Жи­вые об­ра­зы прев­ра­ща­ют­ся в смут­ные фак­ты, от­но­сящи­еся к да­леким вре­менам или не­бес­ным сфе­рам. Кро­ме то­го, нес­ложно про­демонс­три­ровать, что как на­ука и ис­то­рия ми­фоло­гия аб­сур­дна. Ког­да ци­вили­зация на­чина­ет пе­ре­ос­мысли­вать свою ми­фоло­гию та­ким об­ра­зом, ми­фоло­гия уми­ра­ет, хра­мы прев­ра­ща­ют­ся в му­зеи, а свя­зу­ющее зве­но меж­ду дву­мя пер­спек­ти­вами ис­че­за­ет. Та­кая бе­да не­сом­ненно пос­тигла Биб­лию и в боль­шой ме­ре хрис­ти­ан­ское ве­ро­уче­ние как та­ковое. Что­бы вер­нуть об­ра­зы к жиз­ни, сле­ду­ет ис­кать не ин­те­рес­ные па­рал­ле­ли от­но­ситель­но сов­ре­мен­ности, а про­лива­ющие свет на­меки вдох­но­вен­но­го прош­ло­го. Ког­да они об­на­ружи­ва­ют­ся, об­ширные об­ласти, ка­залось бы, умер­шей для нас ико­ног­ра­фии сно­ва от­кры­ва­ют свой неп­ре­ходя­щий че­лове­чес­кий смысл."

У меня всё.