Это вопрошание по-настоящему поймёт лишь тот, кто сам задавал себе подобные вопросы — о смысле жизни и смерти, цели собственного существования и т.п. — и мучился ими… не в течение часа вдруг накатившей депрессии, а хотя бы в течение нескольких суток, недель, месяцев, лет.
На это вопрошание есть множество ответов, но среди них ценны лишь те, что рождены этой мукой настойчивого, напряжённого сосредоточения на нём. Мне кажется, что каждый САМ должен ответить на этот вопрос. Только тогда ответ (или не-ответ) будет иметь настоящую ценность. Готовые ответы ничего не дают. Само вопрошание о конечности и бессмысленности бытия — это вызов, брошенный нам самой Жизнью (или Смертью, кому что ближе). И у нас есть лишь два пути — подумав немного, забыть об этом вопросе навсегда и утонуть в обыденности нашего жалкого и бессмысленного существования, или ответить на него по-настоящему, со всей серьёзностью и ответственностью.
Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема — проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы её прожить, значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Всё остальное — имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями — второстепенно. Таковы условия игры: прежде всего нужно дать ответ. И если верно, как того хотел Ницше, что заслуживающий уважения философ должен служить примером, то понятна и значимость ответа — за ним последуют определённые действия. Эту очевидность чует сердце, но в неё необходимо вникнуть, чтобы сделать ясной для ума.
— Альбер Камю, «Миф о Сизифе»