Появились ли новые взгляды историков на введение опричнины Иваном IV?

В 1997 г. в работе «Опричнина и Страшный суд» А.Л. Юрганов выдвинул свою версию появления опричнины. Грозный был твердо уверен в том, что получил власть напрямую от Бога, следовательно он мог карать и миловать на свое усмотрение.

Недаром, шатер Покровской церкви Александровской слободы, домового храма царя, расписан фреской, символизирующей божественное происхождение царской власти. В монографии «Программа росписи Покровского шатра Александровской слободы» В.Д. Сарабьянов пишет: «Идея богоизбранности Московского царства, осененного небесным покровительством, продемонстрирована здесь достаточно определенно... В росписях... шатра нашли отражение эсхатологические настроения, чрезвычайно характерные для русского мировоззрения XVI столетия».

Юрганов считает, что опричнина была вызвана царским желанием очистить землю от скверны перед Страшным Судом. В русском средневековом обществе были сильны эсхатологические ожидания. Сначала конец света был назначен на 7000 год от сотворения мира, т.е. 1492 год. Затем его перенесли на 7070 (1562) год. Поэтому «Иван Грозный видел главную свою функцию в наказании зла «в последние дни» перед Страшным Судом. Мы никогда до конца не узнаем, в какой хронологический момент и почему царь решил начать опричнину. Одно можно сказать достаточно определенно: пассивно ждать он не мог, будучи убежден в своей особой миссии. <…> Прошел 7070 (1562) год. Зло и беззаконие нарастают, каков же выход? Вся русская история, создавшая особый тип сакрализованной монархии, подвела его к мысли начать собственную борьбу со злом, как он его понимал. Промежуток времени между 1562 г. и известным нам по источникам началом опричнины составляет около трех лет».

По мнению историка, описанные в воспоминаниях иностранцев и в русских летописях способы средневековых казней (обливание кипятком, сбрасывание в реку, рассечение тел) были направлены не собственно на мучительное убийство людей, но на то, чтобы обречь их «на мытарство». «Царь не мог лишить убиенных возможности стоять на Страшном Суде. Наказывая смертью, он обрекал людей на мытарства. По представлениям той эпохи, душа по разлучении с телом подвергается испытаниям; ей как бы показывают содеянные при жизни грехи. Если душа проходит испытания, то попадает в рай, в противном случае ее ожидает ад».

Юрганов подытоживает свои размышления следующим абзацем [извините за длинную цитату]: «Опричнина в восприятии Ивана Грозного была синкретическим явлением не столько политического, сколько религиозного характера. Люди XVI в. не различали эти две сферы: «политика» для них – осуществление христианских задач и целей. Не случайно слова «политика», «политический» появляются в русском языке только в самом конце XVII в. Христиане воспринимают апокалиптические образы в символическом смысле. «Буквальная картина плоскостна, не имеет мифического рельефа, не овеяна пророческим трепетом, не уходит своими корнями в непознаваемую бездну и мглу судеб Божиих». А потому – звезды будут падать на землю и саранча будет величиною с коня и т.д. и т.п.: этот символический смысл не был для людей средневековья голым знанием. Опричнина – своеобразная мистерия веры, образ будущего на земной тверди. Опричные казни превращались в своеобразное русское чистилище перед Страшным Судом. Царь добивался полновластия как исполнитель воли Божьей по наказанию человеческого греха и утверждению истинного «благочестия» не только во спасение собственной души, но и тех грешников, которых он обрекал на смерть. И только в последние годы жизни царь стал каяться, возможно, осознав, что прельстился. Завещание 1579 г. отразило этот духовный кризис. Идеи, которая бы вдохновила его, не было, оставалось одно: ждать Суда Христова».