Разумеется, заслуживают! Но начну, пожалуй, с небольшого отступления.
Своим уходом в "тень" супруги российских императоров обязаны Павлу I — точнее, его Акту о престолонаследии (1797). Этот акт отменял указ о престолонаследии Петра I и содержал несколько принципиальных отличий. Во-первых, вводилось наследование "по закону", то есть император больше не мог единолично назначать своего наследника; во-вторых, наследовать престол могли только наследники мужского пола. Таким образом, Павел I исключил возможность 1) отстранения своих наследников от престола и 2) повторения сценария "эпохи дворцовых переворотов", когда за промежуток с 1725 по 1762 страной правили 4 женщины (5, если считать Анну Леопольдовну).
Однако я не могу сказать, что, например, жена Павла I — императрица Мария Федоровна — оставалась в тени своего непопулярного мужа. Она первая из императриц была коронована и помазана на царство вместе со своим супругом. Активно занималась благотворительностью — начальствовала над воспитательным обществом благородных девиц, воспитательными домами, инициировала открытие Повивального института в Санкт-Петербурге (сейчас это НИИ акушерства и гинекологии им. Отта). Все эти заведения находились на попечении Ведомства Учреждений императрицы Марии Федоровны — вполне себе такого государственного органа. После ее смерти в 1828 г. следующие российские императрицы также были вовлечены в деятельность Ведомства.
На волне патриотических настроений 1812 года резко возросла популярность императрицы Елизаветы Алексеевны — жены Александра I. По ее инициативе было созданы сиротские училища, казенные школы для обучения детей погибших офицеров, дома трудолюбия. Своим указом основала Патриотическое общество — наиболее влиятельное и исключительно женское благотворительное объединение. Все это усилило ее популярность в русском обществе, хотя при дворе она особо ей не пользовалась. Появилась даже массонская ложа, названная в ее честь, — "Елизавета к добродетели".
О жизни двух следующий императриц мне, если честно, известно немного. Наверное, Александра Федоровна и Мария Александровна действительно находились в тени своих мужей. Даже не знаю, насколько выдающимися женщинами надо было быть, чтобы затмить "жандарма Европы" Николая I и Царя-Освободителя Александра II.
Про Марию Федоровну уже есть довольно полный ответ, поэтому я ее упоминать не буду. Добавлю лишь, что она стала самой популярной российской императрицей XIX в (Григорьев С. И. Придворная цензура и образ Верховной власти (1831-1917)).
До начала Первой мировой войны императрица Александра Федоровна действительно не пыталась как-то "выделиться". Как и Николай II, она рассматривала придворную жизнь как помеху личному счастью и неохотно выполняла свои императорские обязанности, что не способствовало росту ее популярности и проявлению любви со стороны подданных.
Однако с началом войны Александра Федоровна довольно быстро включилась в тотальную мобилизацию и демонстрировала преданность империи, поддерживая благотворительные и медицинские инициативы. Ее участие в движении сестер милосердия является довольно интересным эпизодом. Несмотря на то, что вступление в ряды сестер милосердия стало своеобразной модой, можно полагать, что для царицы это было серьезное и сознательное решение. Вместе с дочерями Ольгой и Татьяной она прослушала курс лекций, обучалась практическим навыкам в лазарете, прошла профессиональные испытания. Помимо ухода за больными и перевязок раненых, августейшая сестра милосердия занималась и более сложными медицинскими процедурами, например, ассистировала на операциях.
Однако стремление российской императрицы быть обычной «сестрой Романовой» все же нельзя считать удачным для ее имиджа. Такая позиция противоречила паттернам восприятия членов императорской фамилии: прикасаясь к телам мужчин, ухаживая за ними и прислуживая им, Александра Федоровна, даже по убеждениям монархистов, теряла свою царственность. Другим важным моментом стала довольно стремительная дискредитация образа сестер милосердия. Распространение патриотической моды на Красный Крест, однако, не могло не сопровождаться ее одновременным снижением, опошлением. Сообщения о героизме и мужестве сестер милосердия не могли вытеснить из литературы, искусства и разговоров образ хорошенькой кокетки в форме Красного Креста. Принадлежность императрицы Александры Федоровны к общине сестер милосердия, несмотря на добросовестное исполнение обязанностей, значительно подрывала ее царственный имидж. Своим занятием, привязанностью к Распутину и даже своим немецким происхождением Александра Федоровна давала поводы для слухов и домыслов, но совершенно точно она не была в тени своего мужа.
По последней теме рекомендую книгу Бориса Колоницкого «Трагическая эротика»: Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны.
А также двухтомник Ричарда Уортмана Сценарии власти: Мифы и церемонии русской монархии, где подробно обсуждаются сценарии власти — индивидуальные формы репрезентации императорского мифа, которые выражались через церемонии, символику и образы — и те роли, которые в них играли императрицы.