Почему людям так тяжело принять факт своего старения?

Прочла ответы многих и задумалась. В моей семье были две женщины, которые оказали на меня серьёзное влияние. Первая - моя мать. Она была необыкновенно красивой женщиной. Там, где мы жили, странно было видеть такую красоту. Обычно женщины с подобной внешностью снимаются в кино или являются жёнами самых влиятельных людей.
Мне всегда было неловко за себя и обидно, что у меня нет таких чудесных глаз; таких белых красивых зубов и таких чудесных густых волос.
Но шло время, и мама стала стареть. Старела она медленно и незаметно. Не прибегала к особым ухищрениям, не злоупотребляла косметикой, но, правда, и не пренебрегала ею. Она всегда была ухожена, волосы покрашены, такие же густые, уложенные в красивую косу на голове. От неё всегда исходил тонкий запах дорогих духов. Но главное, она всегда была в хорошем настроении. Даже, когда она уже стала сильно страдать от болей, у неё было хорошее настроение. Мама никогда не говорила о старости, о немощах, о плохом самочувствии. Проявляла интерес к нашей жизни, заботам, занималась со своими внуками, рассказывая о своей жизни, о том, что ей было дорого и значимо. Ей было, что сказать своим внукам. И все это без старческих охов по поводу того, как хорошо было раньше, какие были люди и как плохо теперь.
Вторая женщина - мать моего отца, моя бабушка. Со стороны моей матери не было никого: мама осталась в 8 лет круглой сиротой и воспитывалась у своей родной тёти, которая кроме своих троих детей воспитывала двух сирот - маму и дочь своей другой сестры, которая то же рано умерла.
Бабушка со стороны моего отца была крестьянского рода, родила шестерых детей и в 40 лет выглядела очень старой женщиной. От былой красоты не осталось и следа. Раннее замужество, шестеро детей. Отец родился в год начала коллективизации, смерть старшего сына, арест по политической 58 ст мужа, раскулачивание, война и многое другое состарили её внешность до неузнаваемости. В 50 с небольшим она выглядела очень старенькой сухонькой старушкой,всегда одетой в чёрное почти монашеское одеяние.
Я никогда не видела, чтобы она стояла возле зеркала, оглядывая себя или прихорашиваясь. Она вообще никогда не говорила ни о чем женском, никогда. Я помню её всегда ровной, спокойной, сдержаной. День её начинался рано, часов в семь. Она зажигала лампадку возле киота, читала евангелие, которое у неё всегда лежало раскрытым, долго молилась, часов до 11, а потом готовила завтрак - два яйца, хлеб и стакана три чаю с кусковым сахаром, если не постилась.
Днём у неё были дела бытовые - мы жили в деревенском доме, она у себя на половине, а я с родителями на другой. Папа ей помогал с дровами, а воду она носила из колодца сама. Шила и ремонтировала одежду, много читала книг(она была записана в местную библиотеку), вечером приходила на нашу половину - поговорить. А потом лёгкий ужин, молитва на ночь, лампадка, сон.
Конечно, она ходила в храм за 3 км в одну сторону, постилась, ходила к родственникам в гости(тоже пешком км 3,4)
И никаких жалоб ни на старость, ни на одиночество!
Уже в последнюю зиму перед смертью её взяла к себе старшая дочь. Руки у неё стали опухать, кожа трескаться и сочиться. Она бинтовала руки, но бинты мокли. Приехали мы навестить её. Поговорили, попили чаю. Показывает она нам руки и говорит, спокойно так :"Гляди - ко, мокнут и мокнут. Наверно дело к закончанию идёт..."
Через пять дней её не стало.
Не знаю, надо ли было об этом писать? Люди очень бояться старости. Как их убедить, что в ней нет ничего страшного или непоправимого? Бояться надо не старости, а глупости.