При сползании в нечто напоминающее истерическую позицию "наследством" аналитика становится "субъект особенного желания", т.е. он ощущает стремление заниматься исключительными случаями - субъектами психоза, аутического спектра и декомпенсированных иными видами расстройств, почти непременно сваливаясь при этом в "заботу армии спасения", против которой Лакан уже предупреждал.
При попытках работать с "особыми случаями" без обретённого аналитического престижа потенциальный аналитик застревает в трясине истерической заботы, не понимая, что работать ему нужно не там, где страдают, а там, где страдающим уже пытаются помочь в этой неповторимой "спасающей" манере. Его торможение - "возня со страдающими", которая затрудняет аналитический перебор, поскольку такой аналитик поверяет свою компетенцию "отзывчивостью" своего подопечного, тем самым впадая в самые дремучие ловушки пресловутой "коммуникации", словно у него самого есть нужда "социализировать" страдающего, как если бы он являлся его новой "хорошей матерью".
Выпадающие на это место аналитики отказываются знать, что симптом устроен как метафора и, как правило, пользуются понятием "бессознательное" так, как ни Фрейд, ни Лакан им не пользовались - т.е. пытаясь сказать, что это область "принципиально невозможная для понимания", обрекающая наши надменные попытки знать на неудачу и заставляющая считаться с индивидуальностью всех проявлений субъекта. Похоже, здесь задействуется истерическое ускользание, в оправдание которому приводится рукопожатный призыв Лакана "не знать" - что, очевидно, само по себе довольно сильно связывает руки аналитику и приковывает его к подопечному субъекту в роли сиделки, заботливо стерегущей индивидуальность его желания.
В этом смысле область психотерапии является таким же труднопроходимым бастионом для этого аналитика, как и для истеризованного субъекта, т.к. его перверсные действия находят здесь своё одобренное применение.
Если оказавшийся на истерической стороне "сырой" аналитик будет "ускользать" от положений анализа в сторону "разнообразия мнений", по сути поддерживая желание своих особых подопечных, то оказавшийся в позиции навязчивости аналитик занят фарисейством, т.е. постоянными критическими указаниями на "нечистоту" высказываний его коллег или других "психопрактиков" по сравнению с чистотой материалов "канонизированных" аналитиков.
Для выпавшего в позицию навязчивости аналитика аналогичную сложность представляет область интеллектуальной критики. Производство критических высказываний может очень надолго оттягивать вхождение в область аналитического желания, поскольку, как уже было сказано, критическое разоблачение не является интерпретацией.
По сути аналитику приходится критически высказываться именно по той причине, что он оказывается замазан дерьмом, в котором копается - собственно, отсюда и то резкое недовольство, с которым он раздражённо освещает неправильные и неконгруэнтные инициативы и высказывания, вместо того, чтобы определить им заслуженное место на уровне симптома. Это и говорит о том, что работа с симптомами пока ещё вызывает у таких аналитиков тревогу, которая мешает вести практику и производить теорию - и так до тех пор, пока упорство в желании несмотря на эти неприятные сопутствующие эффекты не приведёт к возможности "отойти в сторону", за пределы пресловутого "пространства ценностей".
При выпадении на сторону навязчивости "сырой" аналитик возится уже не с субъектами, что несомненно большой плюс, а со "знанием крупных аналитиков": это "наследник", который оказывается "втянут" в анализ со стороны, где заниматься им невозможно именно в виду давления авторитета признанных аналитиков, которые видятся "пророками", а не коллегами.
#истерия #отец #закон #сексуальность #фрейд