Меняется ли со временем традиция/способ экранизировать литературу? (Конкурс).

Я, наверное, не совсем отвечаю на вопрос, т.к. мало что знаю насчет исторических изменений в способах экранизации. Мне кажется, способ экранизации литературного текста зависит от задач, которые решает режиссер. По-моему, их может быть в общем и целом две: делать произведение способом говорения о собственных «проклятых вопросах» или же (что совершенно противоположно первой задаче) пытаться произвести транспонирование (хирургически точный перенос) литературного текста на экран, «калькировать» его), т.е. говорить собственно об экранизируемом тексте.

В этом смысле совершенно необыкновенное впечатление производит муратовская «Перемена участи», которая, с одной стороны, вроде бы весьма дотошная, точная до каждого слова экранизация рассказа С.Моэма «Записка», а с другой - совершенно узнаваемое высказывание самой Муратовой (предвосхищающее «Астенический синдром» и пр.). Эффект от переноса типичного для Моэма текста о бренности и тщете страстей «белых« людей (неизменно оттеняемых «экзотическим» фоном с этими вечными тайцами/малайцами/китайцами и т.д.) в муратовский нарратив ошеломляет. Диалоги Моэма (которые если и содержат в себе интригу, то скорее детективного рода, чем какую-то непостижимую Тайну)), воспроизведенные аккуратно и дословно, повторяемые настойчивым

рефреном, звучащие откуда-то из глубины кадра, помещенные внутрь обязательной рамки (тюремной камеры/двора/квартиры/сада Марии), остраняются в полном смысле этого слова, начинают звучать как «заклинание-заклятие»: и как будто бы это «заклинание-заклятие», как рок в греческой трагедии, определяет судьбу главных героев. Какой-то удивительный пример безоговорочной капитуляции текста перед кинематографом, как по мне)