- Ну и до кучи:
"Вместо учения о субстанциях мы имеем теорию чувственных данных или чувственных содержаний, которые ни ментальны, ни материальны и которые являются последними конституентами реальности. Фредерик Коплстон"
Все ошибки, неясности, двузначности, по Расселу, возникают вследствие неправомерного гипостазирования общих понятий. Фраза «сегодня я встретил человека» для Рассела не имеет никакого смысла. Ведь в действительности я встретил или мужчину, или женщину, а еще более точно – я встретил конкретного мужчину или конкретную женщину…
Таким образом, главной заслугой Бертрана Рассела было существенное определение того, что обозначающие выражения сами по себе не имеют значения, они лишь выполняют функцию обозначения в составе некоторого высказывания и только в рамках всего высказывания обретают смысл.
Витгенштейн постулировал простые элементы или объекты — фактически те же самые, которые Рассел называл "атомарными предложениями" - как конечные составляющие (конституенты) мира.
Факты — это комбинации объектов в виде того или иного состояния дел; все осмысленные высказывания могут быть переведены в предложения об этих состояниях дел, а совокупность элементарных предложений составит знание о мире.
— Бергман существенно развил теорию Рассела и Витгенштейна:
Для Бергмана применение Принципа Знакомства не ограничивается сферой анализа языка, но распространяется на всякое исследование (и онтологию par excellence): в согласии с Принципом Знакомства, исследование считается неадекватным, если простые компоненты произведенного анализа нам не представлены/не знакомы.
Бергман демонстрирует, что логическая структура «идеального языка» (именно то, что выражается в синтаксических и семантических правилах языка) отражает реальную логическую форму мира… Опровергнуть такой подход (и такие установки) можно лишь за счет релятивизации логических систем, а тем самым — за счет отказа от известной убежденности в том, что мир не зависит от языка и сознания.
простое «нагромождение» индивидов и универсалий еще не будет исчерпывающим описанием структуры реальности. Необходимо указать, в силу чего индивиды и универсалии друг с другом связаны. Следовательно, без допущения связывающих элементов, сложно будет понять отличие простого нагромождения от упорядоченных особым образом комплексов. Сами связывающие элементы должны быть лишены «предметного» характера … Итак, наряду с индивидами и универсалиями обнаруживаются такие категориальные сущности, как факты и формирующие их «субсистенты» (subsistents).
— Субсистенты (подсистемы) позволяют несвязанным последовательностям логических атомов формироваться в комплексы.
Соответственно в онтологии Бергмана различие между психическими и непсихическими сущностями есть различие между двумя типами универсалий. Индивиды (bare particulars) и связки не могут трактоваться ни как психические, ни как непсихические. Акт есть комплекс, или факт, в котором индивид индивидуализирует две универсалии — мысль (то, что познаеся в «ситуации познания») и вид (тип или модус акта познания — «быть восприятием», «быть воспоминанием» и т.д.).
Наиболее удачно, как полагает Бергман, образ нашего мира передает только его онтологический анализ, с троякой категориальной сеткой (индивиды и универсалии — факты — субсистенты). Такую «картину мира» (с такой ее структурой) вполне можно, на наш взгляд, обозначить термином «дискретная онтология». Эта картина предполагает, что мир состоит из вещей, которые имеют определенные свойства и которые вступают в разные отношения друг с другом.
Вот ещё несколько цитат из Витгенштейна, Рассела и Куайна, критикующих ассоциативную лингвистику:
Витгенштейн:
"Наиболее важные для нас аспекты вещей скрыты из-за их простоты и знакомости… Настоящие основы его исследования совершенно не поражают человека". (Tractatus Logico-Philosophicus, 6.54)
Рассел:
"Слова, которые не являются именами, — это просто счетчики, и они полезны только в той мере, в какой они позволяют нам рассуждать об именах". (Проблемы философии, гл. 6)
Куайн: (разгадывал шифры немецких подлодок)
"Миф о музейщике, который берет новый предмет и вставляет его в систему своего инвентаря, является пародией на процесс изучения значений слов. Ведь ребенок тоже берет новый предмет и вставляет его в свою систему значений". (Слово и объект, гл. 2)
Эти цитаты говорят, что ассоциативная лингвистика может быть ошибочной в своем внимании к ассоциациям между словами и значениями, поскольку язык и значение гораздо сложнее, чем простая система ассоциаций.
Витгенштейн предполагает, что истинные основы языка скрыты и не очевидны сразу, а Рассел рассматривает слова как простые счетчики, которые полезны только в рассуждениях об именах. Куайн критикует идею изучения значений через ассоциации, сравнивая ее с мифом о музейщике, который вставляет новый предмет в уже существующую систему, предполагая, что процесс изучения значений гораздо более динамичен и сложен, чем позволяет этот упрощенный взгляд.
Бергман в своей работе "О сказанном и показанном" также критикует идею лингвистических ассоциаций, утверждая, что смысл — это не то, что можно свести к простой системе ассоциаций, а скорее то, что тесно связано с контекстом и использованием языка. Он предполагает, что смысл часто передается через нелингвистические элементы, такие как тон, жест и контекст, которые не могут быть охвачены чисто ассоциативным подходом к языку.