«Как я раньше говорил о том, что ничего нельзя доказать, определить, изучить, постигнуть, то и все определения остаются недоказанными, ибо если бы было что-либо доказано, было бы, конечно, для вселенной и самих себя. Отсюда всякое доказательство простая видимость недоказуемого. Всякую видимость человек называет предметом, таким образом, предмета не существует в доказуемом и в недоказуемом».
Каземир Малевич
Малевич жил во время, когда мистикой, оккультизмом и поиском новой религиозности были пропитаны все сферы искусства, от музыки (Скрябин «Поэма экстаза», Стравинский «Весна священная») и живописи (Врубель «Демон», Бакст «Древний ужас», работы Рериха) до прозы и поэзии Андрея Белого, Блока и Бальмонта.
В младенчестве Малевич был крещен при католической церкви (его родители были верующими поляками). Тем не менее, в зрелом возрасте Каземир не отождествлял себя с традиционными религиями.
Понять его отношение к Богу через картины непросто. Одни современники рассматривали «Черный квадрат» как новую икону – с точки зрения христианского смирения и самоотречения, построенного на отрицании изображения мира как на невозможности его познания. Другие видели в нем насмешку над религией, т.к. «Квадрат» был повешен в «красном углу», что символизировало протест против основ православия. А весь цикл работ «Квадрат», «Крест» и «Круг» вообще отсылал к религиозным триптихам. Сам же художник утверждал, что открыл новое измерение, которое все мы знаем как супрематизм, и возвестил переход живописи от изображения к концепту.
За ответом обратимся к его литературно-философскому труду «Бог не скинут». В нем Малевич пытается разобраться, жив ли Бог или нет. В своих рассуждениях он доходит до процесса слияния искусства и Бога в целом, ставит мысль и возбуждение в основы бытия. Определяет смысл жизни как стремление к Совершенству, при этом отождествляя Бога с Совершенством. В понимании художника Бог – абсолютное «ничто» или статичный вечный покой (намек на «Черный квадрат»), немыслящее существо, ибо не о чем больше мыслить – все совершенно.
«Бог – не смысл, а несмысл. Его несмыслие и нужно видеть в абсолюте, конечном пределе как безпредметное. Достижение конечного – достижение безпредметного. Достигать же Бога, где то в пространствах неба действительно не нужно – ибо он находится в каждом нашем смысле, ибо каждый наш смысл в тоже время и несмысл».
«То, что внизу, аналогично тому, что вверху. И то, что вверху, аналогично тому, что внизу, чтобы осуществить чудеса единой вещи», как иными словами писал Гермес Трисмегист задолго до него.
- Разобраться в его мыслях нелегко – Малевич не профессиональный философ, книга «Бог не скинут» написана витиеватым языком с авторской пунктуацией. Также заметно влияние Ницше с его иносказательностью и поэтичностью мысли, с делением на короткие главы-постулаты (как в «Заратустре», «Антихристе» или «К генеалогии морали»), влияние заметно даже в самом названии («Бог не скинут» = «Бог {еще не} умер»). Но вот структурированности и прозрачной концептуальности Каземиру не достает (в отличие от его современников Владимира Вернадского, Сергея Булгакова и Николая Бердяева).
Но в конце своего тракта Малевич все же подводит прозрачный итог:
«Совершенством вселенного миродвижения или Бога, можно считать то, что самим человеком обнаружено доказательство того, что ничего не исчезает в ней, только принимает новый вид. Таким образом исчезновение видимости не указывает, что все исчезло. И так разрушаются видимости, но не существо, а существо по определению самим же человеком Бог не уничтожимо ничем раз не уничтожимо существо не уничтожим Бог. И так Бог не скинут».
На основе этого мы можем сделать вывод, что Малевич не отрицал Бога, но воспринимал его весьма субъективно. Что соответствовало духу времени и пересмотру ценностей той эпохи.