Есть ли в тоталитарном обществе муравьев борцы против системы? Если есть, то какова их судьба?

Сильно зависит от вида, но в общем случае ответ: диссиденты бывают, а тоталитаризма — нет.

С одной стороны, муравьи преданы своей семье, но чем именно это вызвано — феромонами ли матки, инстинктами или рассудком — пока неизвестно. Важно понимать, что у большинства видов в гнезде живут только сёстры и их мать. Муравьи из другой семьи — не родственники, а, значит, враги.

На деле это далеко не всегда так: например, чёрные садовые муравьи (Lasius Niger) обмениваются с соседними колониями тлёй и почти никогда не враждуют, хотя временами и воруют друг у друга пищу. Считается, что такие отношения возможны только колониями, основанными матками, выросшими в одном гнезде. Их дочери скорее всего будут друг другу кузинами. Поскольку основной орган восприятия и общения у муравьёв — обоняние, можно предположить, что родственники знают «язык» своей семьи и могут на нём изъясняться. Чужаки — не знают и будут убиты или изгнаны.

Теперь об общественном устройстве. Возможно, у некоторых агрессивных или примитивных видов действительно правит насилие — отбирают еду, отправляют на фуражировку слабых и т.д., но это насилие всё равно исходит не от матки или какого-то единственного правителя, а от отдельных особей. Например, сильных, т.е. отлинявших во время обильного корма, или старых, т.е. более опытных. Т.е. это такая скорее Спарта, нежели сталинский СССР.

У развитых и относительно миролюбивых видов — тех же лазиев или любимых мирмикиперами жнецов — общество ближе к анархо-синдикализму, чем к диктатуре. Насилие внутри гнезда почти не встречается и вообще не встречается. Каждый занимается тем, чем хочет. Решения принимаются на основе голосования действием: например, яму начинают копать тогда, когда достаточно желающих её покопать. Фуражиры и разведчики — наиболее опытные и смелые, а не самые слабые. У жнецов так вообще самые крупные муравьи работают мельниками, грузчиками и спасателями, а мелкие и слабые — в разведке или просто бездействуют.

Если муравей находит еду, он всегда сначала ест сам, но потом показывает еду сёстрам. Бездельников очень много, но не 100% — просто кому-то нравится отдыхать, а кому-то — копать.

Особняком стоят полигинные муравьи-экспансионисты, например, домовый (фараонов) муравей. У них матка — это расходных материал, таких маток в муравейнике могут быть сотни. Рабочие муравьи тоже живут недолго, так что центру власти просто неоткуда образоваться и тоталитаризму взяться не откуда. Их общество — что-то вроде военного коммунизма.

А вот у пчёл — другая ситуация: в их гнезде матка всегда одна, но она заменима. Т.е. старая умирает — находят новую, благо, по весне их много летает. Т.е. общество пчёл — не всегда кровная семья. А вот преданность самому гнезду для пчелы безусловна. Там и до тоталитаризма недалеко.

Важно понять, что муравьи — не люди, хотя в их поведении есть похожие черты: они любопытны, подстраивают под себя мир и любят хорошо отдохнуть. Но приписывать человеческие грехи и слабости им не стоит хотя бы потому, что едва ли существовала женщина, за 20 лет жизни родившая 10 миллионов дочерей.

И, кстати, у муравьёв не может быть матриархата, т.к. у большинства видов нет самцов. Вернее, роль самцов у них играют особи с генотипом X0, т.е. полусамки. А у тех видов, у которых самцы есть, они живут своей, особой самцовой жизнью и в жизни гнезда не участвуют.