Интересный факт: главная отличительная черта супергеройского фильма — wait for it — наличие супергероя. Или суперзлодея. Или персонажа более смутной степени (не)добродетели.
Как и (супергеройские) комиксы, фильмы охотно используют самые разные жанровые и стилистические схемы. Для примера — несколько фасонов:
• военный плакат («Первый мститель»);
• подростковая комедия («Человек-паук: Вдали от дома»);
• космическая опера («Стражи Галактики»);
• шпионский триллер («Первый мститель: Другая война»);
• нуар («Город грехов»);
• античная трагедия («Лига справедливости»);
• ситком («ВандаВижн»);
• фэнтези («Хеллбой»);
• вестерн («Логан»)
• готика и южная готика («Ворон» с Бренданом Ли и сериал «Изгой»);
• etc etc etc
Специфическими принято считать истории становления (ориджин) и командные фильмы («Мстители»), где встречаются истории сразу нескольких персонажей с собственными линейками. Однако и с этим можно поспорить.
Становление персонажа — драматургическая необходимость, сформулированная еще в мифах. До наших дней ДНК такого сюжетостроения дошло в популярном виде благодаря Джозефу Кэмпбеллу, чей «Тысячеликий герой» был настольной книгой Джорджа Лукаса («Звездные войны») и Джорджа Миллера («Безумный Макс»). Так, Макса Рокатански превращается в Мстителя аккурат в конце первой части, как нередко это происходит и с персонажами супергеройских фильмов («Пипец», «Первый мститель», «Железный человек», «Человек из Стали» etc).
Что касается командных фильмов, то и тут супергероика всего лишь блюдет традиции массовой культуры, обновляя их по мере надобности. Любовь к коллективам тянется от самурайских фильмов, вестернов и космических опер, которые в той или иной степени выступают вариацией одного и того же тропа.
Оттого спецификой супергеройского фильма оказывается персонаж разной степени могущества, который может выступать по обе стороны от зрительской эмпатии. Это и твердолобый черт Хеллбой, чья фэнтезийная сущность напрямую связана с мифологическими и фольклорными сюжетами фильмов и мультсериалов. И богатый технически продвинутый атлет Бэтмен, борющийся преимущественно с ожившими неврозами большого города. И вышагнувшая в стремящийся к эмансипации XX век из боевитой античности Диана Принс aka Чудо-женщина. И даже кровожадный подросток с функциями Супермена из хоррора «Гори, гори ясно».
Как и в случае с любыми кодами массовой культуры, для супергероя — даже если он умеренно супер или могущественный, но не очень герой — важна стилистическая пуповина, соединяющая его с выбранной манерой (см. пример Хеллбоя или, например, «Хранителей», где супергеройская мифология сталкивается с разрозненными фантазмами никсоновского правления). Вместе с тем эстетика и сюжетный ряд легко меняются от фильма к фильму: так Капитан Америка побывал в плакате, шпионском триллере и боевиком чести в духе «Схватки» Майкла Манна. Или Тор — промчался из шекспировской трагедии в декорациях Асгарда в космическое фэнтези, а затем и вовсе в ретро-шарж на колониальное мировоззрение («Тор: Рагнарек»).
Разрыв шаблона и ощущение специфически комиксной/супергеройской манеры вызывает именно эта простота перехода из одного жанрового (агрегатного) состояния в другое. С такой же легкостью супергерои бьют недругов и переживают психологические травмы, хотя на самом деле ничего простого здесь на самом деле нет.