В семитских языках "сын" — способ обозначения родовой принадлежности, что-то среднее между родительным падежом (или прилагательным) и дефиницией понятия. Например, "сын чертога брачного" — свидетель на свадьбе, "сын крыши" — лунатик. Мы, воспитанные на аристотелевской метафизике, привыкли к дефинициям, "человек — это разумное существо", то есть для вида указывается на род с уточнением. Тогда "сын человеческий" — это "человек как таковой", "человек с большой буквы" и одновременно "человек для всех людей", а "сын Божий" — "божественный", "верный Богу", но и "сам Бог по роду". Тем самым указано было, что человек вообще, в отличие от взгляда на частного человека, имеет божественное предназначение, раз он единственный, то может совпасть с Богом в единственности. По сути, это догмат о богочеловечестве в его и фактичности, и обязательности для человеческой природы, в языке, где невозможно образование дефинитивных сложных слов вроде "богочеловечество".