В нашей церкви священство специально не отделено от мирян и каждый мирянин получает священническое достоинство через конфирмацию.
Так что, с этих позиций отвечу как имеющий "священническое помазание", но формально будучи мирянином.
Само слово "сатанизм" впервые появляется в XVII веке и обозначает отдельные тезисы в межцерковных и межрелигиозных диспутах ("мистер Имярек и его сатанизмы" — то есть, отдельные положения или какие-либо отдельные высказывания).
Для протестантов например, "сатанизмом" было католическое учение об индульгенциях и чистилище, тогда как для католиков — протестантское отрицание высшей и непосредственной власти Римского Папы. При этом, противоборствующие стороны не скупились на скабрезности, карикатуры и вычисление кода 666 в именах и титулах друг друга.
Уже к условному концу условного же Нового Времени и в период условного перехода к не менее условному времени Новейшему, в конспирологической литературе слово "сатанизм" стало уже использоваться для обозначения организованного учения, якобы, веками существовавшего в полемике и противоречии с той или иной церковью, чего, в действительности, конечно, никогда не существовало.
И только в 50-х годах XX-го века скучающий криминальный фотограф Антон Шандор Лавей в рамках перфоманса-пощечины собрал тусовку скучающих атеистов, которым были необходимы вызывающие облачения либо просто так, либо чтобы совершить ряд "банальных физиологических действий", табуированных всё ещё господствующей реакционной пуританской культурой.
Организованный "Теистический сатанизм" (также известный как "люциферианство") в качестве романтического движения и как рефлексия на постепенно отмирающее "социальное пуританство" появился ещё позже — примерно, в середине 70-х годов XX-го века, иногда пересекаясь с музыкальными субкультурами.
В 80-е годы в США приключилось такое социальное явление, как "сатанинская паника", являвшееся отчаянной попыткой акторов пуританской повестки вернуть себе инициативу по составлению языка описания социальных явлений через ре-актуализацию противостояния с полу-карикатурными, а иногда и просто вымышленными сообществами "дьяволопоклонников".
В наши дни за т.н. "сатанизмом" не стоит, как правило, ничего, кроме пары-тройки субкультурных клубов, не представляющих значительного интереса для подрастающего поколения, или мизерного процента настоящих сумасшедших, пытавшихся реализовать гримуары Роберта Блоха на практике.
"Сатанизм" отмирает вместе с тем социальным явлением, реакцией на которое он являлся — "светской пуританщиной", и скоро социологи и историки будут о нем вспоминать как о мимолетном, по историческим меркам, эпизоде культурной повестки.
Вот как-то так.