Позволю себе немного отойти от буквальной трактовки, на которую указывает постскриптум к видео, и про которую тут уже написали, и порассуждать вот о чём.
Когда творец затрагивает тему возвращения домой, он почти обречён попасть в некое символическое измерение. В этом измерении возвращение домой - это возвращение в некую исходную точку, возвращение к истоку в самом широком смысле этого слова во всех возможных философских, религиозных, мистических трактовках. Эти трактовки можно условно разделить на две большие группы.
Первая группа, условно назовём её "западная", связана с линейным восприятием времени и истории. Тут уместно обратиться к Библии, как важнейшему для западной культуре тексту (нравится нам это или нет), в которой история человечества начинается с изгнания из Эдема и заканчивается страшным судом. Именно Эдем, опять же в самом широком смысле, понимается здесь под домом, в который жаждет вернуться лирический герой. Выражаться это может по разному, часто в ностальгическом ключе: как тоска по отчему дому, по родине, по потерянному раю, по детству, по невинности, по сливочному пломбиру за 19 копеек. У Кастанеды в "Путешествии в Икстлан" есть эпизод, по которому, собственно, названа книга, где дон Хенаро пытается вернуться к себе домой в Икстлан, но в какой-то момент понимает, что это невозможно:
"Я никогда не дойду до Икстлана, — твердо, но очень-очень тихо, едва слышно проговорил он. — Однако в своих чувствах… В своих чувствах, иногда, я думаю, что нахожусь в одном шаге от того, чтобы достигнуть его. Однако я никогда не дойду до него. На моем пути не попадается даже ни одного знакомого ориентира, из тех, что я знал раньше. Ничто больше не бывает прежним, ничто не осталось тем же самым."
У поэта и музыканта Сергея Калугина есть песня "Возвращение в Икстлан (78-ой)" об этом же самом через призму личного опыта, но с прорывом в то самое символическое измерение:
Мама, мама,
Я, похоже, гулял слишком долго,
Прости,
Мама,
Мне холодно, мама.
Я стою перед запертой дверью.
Мама, пусти домой.
Домой.
В семьдесят восьмой.
Домой. Домой.
Мама, открой.
У некоторых авторов этот мотив звучит в ключе невозможности и ненужности такого возвращения, и даже вредности попыток его осуществить. Герман Гессе в "Степном волке" пишет:
"Путь к невинности, к несотворенному, к Богу ведет не назад, а вперед, не к волку, не к ребенку, а ко все большей вине, ко все более глубокому очеловечению. И самоубийство тебе, бедный Степной волк, тоже всерьез не поможет, тебе не миновать долгого, трудного и тяжкого пути очеловечения, ты еще вынужден будешь всячески умножать свою раздвоенность, всячески усложнять свою сложность. Вместо того чтобы сужать свой мир, упрощать свою душу, тебе придется мучительно расширять, все больше открывать ее миру, а там, глядишь, и принять в нее весь мир, чтобы когда-нибудь, может быть, достигнуть конца и покоя. Этим путем шел Будда, им шел каждый великий человек - кто сознательно, кто безотчетно, - кому на что удавалось осмелиться. Всякое рождение означает отделение от вселенной, означает ограничение, обособление от Бога, мучительное становление заново. Возвратиться к вселенной, отказаться от мучительной обособленности, стать Богом - это значит так расширить свою душу, чтобы она снова могла объять вселенную."
Психолог Эрих Фромм вообще трактует грехопадение и изгнание из Эдема в позитивном ключе:
"Миф отождествляет начало человеческой истории с актом выбора, но при этом особо подчеркивает греховность этого первого акта свободы и те страдания, которые явились его следствием. <...> С точки зрения церкви, представляющей собой определенную структуру власти, этот поступок является бесспорно греховным. Однако с точки зрения человека, это - начало человеческой свободы. Нарушив установленный богом порядок, он освободился от принуждения, возвысился от бессознательного предчеловеческого существования до человеческого. Нарушение запрета, грехопадение, в позитивном человеческом смысле является первым актом выбора, актом свободы, то есть первым человеческим актом вообще."
Таким образом, мы видим, что "западная" трактовка темы возвращения домой сочетает в себе ностальгическую тоску по дому (Эдему), желание вернуться, осознание невозможности этого, а также противоположное стремление двигаться вперёд, всё дальше и дальше от дома.
Альтернативный взгляд на вопрос возвращения к истоку, который мы назовём "восточным", связан с циклическим восприятием времени. В буддизме вселенная не имеет начала и конца во времени, в индуизме она проходит циклы сотворения, существования и разрушения, после которого снова следует сотворение. Живые существа рождаются, живут и умирают, и снова рождаются. В такой картине мира вожделенный исток находится вне этого закольцованного времени, этой "дурной бесконечности". Восточные духовные практики направлены на остановку этой бесконечной карусели и слезание с неё. К сожалению, не могу привести большое количество примеров такого мировоззрения в западной культуре, но меня в своё время поразил альбом Sempiternal британской группы Bring Me the Horizon именно тем, что он пронизан ощущением циклического времени и "дурной бесконечности" (кстати, слово sempiternal означает "вечный", "не имеющий начала и конца"). В частности, в песне Empire с этого альбома есть такие строки:
We live while we learn,
And then we forget
We'll never find our way back home
Здесь мы видим и тему возвращения домой в абсолютно негативной формулировке ("Мы никогда не найдём дорогу домой"), и тему бесконечных перерождений ("Мы живём и чему-то учимся, а потом забываем", что можно интерпретировать, как забвение, приносимое смертью, из-за которого мы не помним наших прошлых жизней).
Возвращаясь к песне Би-2 и Oxxxymiron'а, то в ней можно угадать именно такой, "восточный" взгляд. Например, строка "Извилистый путь затянулся петлёй" намекает на цикличность времени. А фраза "Пока связи порваны с точкой Я" - отсылка к индуистской концепции Атмана, подлинного "Я" каждого живого существа, того самого истока, находящегося вне времени и пространства, связь с которым у большинства людей как бы разорвана ("как бы", потому что на самом деле она всегда присутствует, но мы её не ощущаем в потоке повседневных мыслей и чувств). Но и "западное" ощущение ностальгии и тоски по утраченному дому, в который невозможно вернуться, в песне, конечно, тоже присутствует.