Простыми словами — Кляйна добивало, что люди не видят цвет, и он решил их заставить.
В 1950-х Кляйн активно занялся большими монохромами — что, кстати, совпало с началом международной стандартизации производства пигментов и развитием color field painting в США, так что тема по-видимому была в воздухе. В 1955-м Кляйн дал большую выставку работ "Proposition monochromes" в Париже — на которую отозвались не то чтобы плохо, но людям было трудно понять, что цвет имеет самостоятельную эстетику за пределами его применения в предметах — мысль, присутствующая даже в Средневековье (см. у Кесслера в "Seeing Medieval Art"), но почему-то вызывающая трудности по сей день.
Кляйн решил найти максимально интенсивную форму пигмента, и совместно с Э. Адамом разработал новую форму искусственного ультрамарина, который можно наносить при помощи резины (вместо льняного масла, приглушающего пигмент). В результате появились одиннадцать монохромных картин, выставленный в 57-м как продолжение выставки 55-го.
В русском языке есть только одно слово, описывающее эффект чистого неприглушенного ультрамарина, и это слово фильтруется автомодератором. Это нужно видеть. Для человека, знакомого с историей искусства, ультрамарин — это сотни отсылок ещё с "Эпоса о Гильгамеше", это цвет Христа и Богородицы, это Перуджино, Тициан и Вермеер. Для Кляйна ультрамарин, в числе прочего, был освобождением — что если цвет перебивает всё остальное, то значит он и первичнее всего остального.
Контраст выставок 57-го и 55-го трудно переоценить — новые работы оказались более чем убедительными, и помогли сформировать фундамент отдельного европейского подхода к колористике, сильно отличного от того, что в тот момент происходило в США с Ротко, Франкенталер, Ньюманом и другими. Кляйн — в существенной степени наследник раннего авангарда; ему важна прямота, с которой цвет присутствует и проявляется, нежели просто то, как человек его ощущает. К тому же — то, что людям нельзя доверять что-либо ощутить, Кляйн уже выяснил в 55-м.
Стоит также на полях заметить, что у этих одиннадцати картин получился достаточно длинный след: от белых работ Раймана и до Аниша Капура с его дебильным копирайтом на Black 3.0.