В 60-ые годы случается открытие в авторском кино: оказывается, можно интересно в рамках жанра говорить какие-то очень сложные вещи. Например, фильмы Хичкока, которые всегда очень патологичны и очень сложны. Работа «Ребекка» выступает как яркий пример.
Казалось бы – такая типичная классическая мелодрама. Девушка, главная героиня, содержанка у тети. Она знакомится с каким-то состоятельным мужчиной, выходит за него замуж. Он приводит ее к себе в поместье, и тут выясняется, что у него была первая жена, которая покончила с собой и все время висит ее портрет. Ее зовут Ребекка, и главная героиня соревнуется с этой мертвой женщиной за любовь к мужу. Кроме того, там есть какая-то зловещая экономка, которая хранит верность бывшей хозяйке. Потом случается преступление, все оказывается не тем, чем кажется, а главный муж любит именно главную героиню. Такая вот история.
Но если мы присмотримся, то мы вдруг обнаружим странный парадокс: у главной героини, за действиями и переживаниями которой мы следим весь фильм, нету имени. За весь фильм мы так и не узнаем, как ее зовут. И она определятся только как жена героя, либо по его фамилии, что вполне естественно для жены. И в это время про бывшую жену главного героя мы точно знаем имя, но, несмотря на то, что ее портрет часто мелькает в кадре, мы ни разу не видим ее лица. И, согласитесь, это довольно интересно для анализа. При том, что там очень сильны лесбийские мотивы: например, любви экономки к бывшей хозяйке поместья. Словом, есть где разгуляться, хотя, казалось бы, где уж…
И Хичкок делает это все намеренно. Если мы посмотрим на любую мелодраму Дугласа Сирка (например, «Имитация жизни»), то увидим в каждом из них дикую социальную критику. Есть какой-то поверхностный слой, который можно считывать не задумываясь, и есть то, что скрывается на дне каждой сцены, и то, что режиссер закладывает всякий раз, потому что в этом плане он достаточно методично занимается развенчанием собственных персонажей. То же обнаружимо и в работах Хичкока!