Когда мы говорим о распространении идей и складывании организационных форм исламского фундаментализма в современных независимых государствах постсоветской Центральной Азии, речь идет не столько о прогнозах, сколько о недавней истории и современных реалиях, т.е. об уже вполне себе реальных, а не прогнозируемых явлениях. Исламский фундаментализм уже довольно давно имеет место быть и развиваться в центральноазиатских государствах в качестве: а) альтернативы проекту национальных республик, б) оппозиционной по отношению к нынешним режимам идеологии; и в) одной из форм "возрождения"религиозности в постсоветскую эпоху. Соседство с Афганистаном и Ираном, - где исламизм (как форма селективной актуализации исламского наследия в политических целях) стал неотъемлемой частью политической реальности, - стимулирует распространение идей исламского фундаментализма в ЦА в не меньшей степени, чем десятилетия господства атеистического советского режима, после падения которого граждане этих республик вновь открыли для себя ислам и политический ислам. В Таджикистане это привело к оформлению "Партии исламского возрождения", ставшей оплотом вооруженной оппозиции в гражданской войне 1992-1997 гг. , а в дальнейшем - единственной реальной оппозиционной силой режиму Эмомали Рахмона. В Узбекистане из выступлений религиозной молодежи начала 1990-х гг. вышло "Исламское движение Узбекистана", инициировавшее волну террора в 1990-х и примкнувшее к Талибану на территории Афганистана и Пакистана в 2000-х гг. В Кыргызстане особое влияние в 2000-х гг. приобрела исламистская организация "Хизб-ут-Тахрир", чьим основной целью является проповедь идей исламского фундаментализма. В Казахстан и Туркменистан в то же время начали возвращаться те, кто принимал участие в деятельности джихадистов в Афганистане с 2002 до 2014 гг.: это привело к складыванию исламистского подполья, приступившего к активной проповеди и террористической деятельности внутри республик. Серьезным подспорьем в деле радикализации исламистских ячеек и организаций в центральноазиатском регионе считается "закрытость" авторитарных режимов, отсутствие сменяемости власти и, конечно же, комплекс социально-экономических проблем. Но нельзя сбрасывать со счетов и внешний фактор: помимо конфликтного потенциала соседнего Афганистана, на развитие исламизма в ЦА несравнимое влияние оказала прозелитистская деятельность турецких и арабских фондов и НПО. Не менее важным, стоит назвать, появление такого канала интеграции центральноазиатских исламистов в мировое джихадистское движение, как деятельность ИГИЛ в Сирии и Ираке. Возвращение центральноазиатских добровольцев на родину в случае/после разгрома ИГИЛ в Месопотамии и Шаме способно серьезным образом повлиять на ситуацию в ЦА и стимулировать резкий рост их террористической активности.