У Солженицына часто встречаются слова « русская мысль», « русская традиция», « русская проза». Есть в его речи и такие слова, которые никак нельзя перевести на русский язык. Таковы, например, слова « московский собор» или « возжигание лампады». Они, к счастью, не только понятны, но и часто встречаются в разговорной речи, например « русская кухня». В последние годы Солженицын много работал над новым сборником своих стихотворений, над романом « Россия». В нем, кажется, нужно искать истоки новых слов. В новой книге можно найти фразы, которые, хоть и не дошли до нашего языка, но уже что- то значат. Словами здесь становятся самые простые вещи — несуществование, небо и пламя, лень и хлеб, смерть и смерть, нечто вроде « советская утопия», « альтернативный мир». Может быть, Солженицын заменил понятие « утопия» на « гиперреальность». Вот пример: "Журнал „ Россия“ предлагал сформулировать понятие „ советская утопия". Мы, мол, не настаиваем на понимании термина „ утопия" в таком широком значении. Это выражение само по себе достаточно широкое, говорит он. Но во всех предложенных определениях все же можно найти два определения, которые употребляются довольно часто: „ советская утопия" и „ советское утопическое пространство". Он вполне освоился в американской действительности. Поэтому и мы решили выбрать то же выражение: „ советская утопия". Это лучше, чем „ российская утопия". Мы решили еще написать книгу о таком понятии как „ гиперреальность" ". Затем шли стихи Солженицына. Там встречались такие строфы: " Нет ни сна, ни забвенья… " Кто- то мог подумать, что Солженицын перестал бояться смерти. Или, что поэт придумал себе новое « бессмертие», на которое намекает последняя строка.