Правильно ли когда поэт — сторонник определенной политической силы?

Правильное и политическое упираются в вопросы морального реализма. За пределами условного Логоса у нравственности и слов пересечений в принципе не так много, и хотя моральный реализм хорошо коррелирует с эстетическим реализмом в академических опросах, придерживаются его не все.

Поэты занимаются вопросами формы, стиля и композиции; насколько конкретный автор влезает в темы политики и морали — зависит от авторского подхода к письму даже в большей степени, чем от его личных моральных качеств.

Так, есть тексты Транстрёмера, написанные как нравственные, даже когда они о Шуберте, и вообще не содержат нравственных утверждений. Есть политически эксплицитный Паунд, ссылающийся на экономику ранних фашистов, но в целом просто занятый темой "good government". Есть поэзия современных американских индейцев, которая, как любое маргинализированное письмо, расходится с политическим мейнстримом почти по определению. Ну и мои собственные симпатии анархизму не обязаны никак всплывать в письме напрямую, потому что писать о деревьях это уже вариация direct action.

Кроме того, даже завязка нравственного и эстетического может вылиться дичью если нравственное уже включает в себя оправдание зверства — античная поэзия, к примеру, допускает вдоволь таких прочтений. Ну и в современке иногда встречаются такие особенные формы нонконформизма, которые, в попытке увильнуть ото всех категоризаций, вольно или невольно ныряют в горящий выгреб. Фамилий не будет.

В этом смысле — важно не то, имеет ли поэт какую-то гласную политическую аффилиацию, или что лично вы об этой аффилиации думаете; важно то, как вопросы насилия и власти проявляются в той или иной поэтике, и что эта поэтика может сказать о мире.

Поэзия может высечь искру из трений между моральным и эстетическим. Для кого-то это трения между разрозненными вещами, для кого-то — между частями целого. Для кого-то нравственность настолько искажена, что она требует отрицания самых явных, самых демонстративных вещей. И всё это неизбежно ограничивается читательским восприятием: начитанность, как и нравственность, требует личной работы.

Но так или иначе, поэтический текст может проявлять (или скрывать) нравственное так, как это невозможно в любой другой форме речи.

Эти возможности сложнее и шире "правильного", в чём бы эта правильность ни состояла.