Можно. Симфония как жанр появилась во второй трети XVIII века, а запрет на аплодисменты между частями – в начале ХХ: это означает, что все великие симфонисты XVIII и XIX вв. – Гайдн, Моцарт, Бетховен, Брамс, Дворжак, Чайковский – жили в мире, где аплодисменты на концертах гремели после каждой части, и не находили это ни оскорбительным, ни безграмотным. Более того, если часть очень понравилась публике, то автора, присутствовавшего в зале, могли попросить подняться на эстраду и раскланяться. Любому, кто бывал на классическом концерте в наши дни, подобная сцена покажется дикой: представьте, что оркестр доигрывает нежнейшую вторую часть симфонии, завершая ее в каком-нибудь волшебном тихом нюансе, и зал взрывается овацией, оттягивая начало следующей части минут на десять.
Доктрина «не аплодировать между частями, сидя в священном молчании» появилась в самом конце XIX века на волне романтического видения искусства, а практически воплотилась – уже в ХХ. Для романтика искусство не просто описывает реальность, не просто украшает ее, не развлекает слушателя: оно претендует на сверхъестественную, мистериальную, трансформирующую сознание силу – где уж тут вскочить с места, хлопая в ладоши! Поздние оперы Рихарда Вагнера начинают походить на многочасовые таинственные обряды, появляется традиция исполнений симфоний Антона Брукнера в церквях: постепенно концепция сакрального действа, для которого необходима полная тишина, переносится на любую симфонию, будь даже она написана за сто лет до романтиков.
По состоянию на 2019 год концепция эта сильно пошатнулась (https://www.theguardian.com/music/2013/sep/10/noise-classical-concert-etiquette-kate-molleson), но всё ещё жива; относительно уместности аплодисментов между частями ведется многолетняя дискуссия, в которой наиболее прогрессивная сторона ругает филармонических снобов и призывает слушателей вести себя в зале раскованно и свободно, словно на рок-концерте. Удивительно, что, несмотря на то что доводы этой стороны чрезвычайно убедительны и с ними сложно не согласиться, большинство опытных слушателей все-таки вздрогнут, заслышав гром рукоплесканий посреди многочастного цикла.