Саммит G20 в Гамбурге интересен и важен, потому что в центре этого саммита стоит главный вопрос — для чего вообще создавалась G20. Группа изначально появилась в 1999 году на уровне министров и глав центральных банков, а вот на уровень глав государств и правительства она вышла в 2008 году. И в первом случае, и особенно во втором этот формат возникал и развивался как реакция на мировые финансовые и экономические кризисы, и основной задачей в 2008 году и после него, было противодействие протекционистским настроениям, чтобы решение проблем кризиса не превратилось в ситуацию «спасайся кто может» или «спасение утопающих — дело рук самих утопающих», когда каждая страна, каждая крупная экономика бросилась решать свои вопросы отдельно, но закрываясь от других. Это, по мнению лидеров группы, в тот момент только усугубило бы проблему, поэтому был создан такой формат. Сейчас, спустя девять лет после перевода «двадцатки» на высший уровень, главная экономика мира и ведущий член клуба двадцати открыто провозглашает протекционистские лозунги как основу своей политики. Это совершенно новая ситуация, в которой пока никто не понимает, как действовать. Эту ситуацию списывают на специфику Трампа, но есть подозрение, что дело отнюдь не только в этом, а просто меняется глобальная парадигма. Нынешний саммит G20, пожалуй, первый в этой новой парадигме и должно стать понятно или начать проясняться, что будет дальше, получится ли, если не остановить этот тренд, то хотя бы разобраться с его скоростью и масштабом.
Заявление Ангелы Меркель о том, что в конце саммита может быть не подписано итоговое коммюнике, говорит о том, что в группе ведущих стран наметились очень глубокие противоречия, которые легко преодолеть не получится. Понятно, что Меркель предвидит отсутствие коммюнике, потому что по двум ключевым вопросам — судьба Парижского договора и международная торговля — позиция США, скорее всего, не предусматривает компромиссов, а если нет компромиссов, то непонятно, как принимать коммюнике, которое должно быть консенсусное. Это отражение серьезных проблем, которые есть в отношениях, но это нормально, ради того, чтобы такие проблемы обсуждать, «двадцатка» и существует.
Для России, так уж получилось, главным событием считается встреча Владимира Путина с Дональдом Трампом. Хотя если убрать огромные наслоения всякой пропагандистской, информационной и эмоциональной шелухи, то в российско-американских отношениях сейчас нечего ожидать, ничего на саммите серьезного не произойдет. Это может прозвучать странно, учитывая масштаб накала в Америке — Россия для США не важна, и для Трампа она не важна, Россия не является частью основной повестки, связанной с мировой торговлей и мировыми финансами, которую он пытается продвигать. Тем не менее, поскольку так получилось, что вокруг роли России в американской политике сейчас крутится все, и это выросло в грандиозный информационный пузырь, все взгляды прикованы к первой встрече Путина и Трампа. Я бы сказал, что на самом деле России важнее какие-то другие участники, например, новый президент Франции Эммануэль Макрон. России было бы очень важно понять намерения нового руководства Южной Кореи, которое только-только приступило к работе, важна встреча с премьер-министром Японии, важно понять, что происходит между Турцией и Саудовской Аравией в контексте кризиса в Персидском заливе. Вот эти вещи гораздо более реальные и долгоиграющие, чем вся эта шумиха связанная с Трампом. Но что делать, информационная повестка диктует свою волю.