Роман, вызывающий мурашки восторга и ужаса, вдохновивший эксцентричного Тима Бертона на создание собственной киновселенной, определивший творческое направление экстравагантного Жан-Поля Готье, ставший настольной книгой легендарного лидера Nirvana Курта Кобейна, его жены Кортни Лав и Фли – басиста и сооснователя Red Hot Chili Peppers.
«Любовь гика» – история, выпущенная тиражом более полумиллиона экземпляров, ожидавшая перевода на русский язык чуть меньше 30 лет, номинированная на Национальную книжную премию США и, наконец, повлиявшая на эстетическое и культурное настроение целого поколения.
Культовый роман о цирке
Автор книги американка Кэтрин Данн в юности интересовалась историей гуннов – кочевого народа – и боготворила их вождя Аттилу. Девушка мечтала в будущем написать шесть книг, первые буквы названий которых складывались бы в его имя. Однако у судьбы на этот счет были другие планы: писательница создала всего три романа. Последний из них – «Любовь гика», опубликованный в 1989 году, принес Данн настоящую славу. После романистка ушла в публицистику, писала о боксе и сотрудничала с глянцевыми изданиями.
Название культовой книги в сравнении с задуманной серией менее мудреное. Но важно понимать, что слово «гик» Кэтрин Данн здесь использует в традиционном, первоначальном смысле, вышедшем сегодня из употребления. Настоящие гики – это цирковые артисты, демонстрирующие агрессию, безумие на глазах у публики. Например, гики откусывали курицам головы, бултыхались в навозных лужах. Впрочем, здесь это слово следует понимать скорее в значении «урод, психопат и безумец».
Революционный роман о семье
«Лучший подарок, который родители могут сделать своим детям – дать им врожденную способность зарабатывать деньги, просто будучи теми, кто они есть».
Традиционный цирк не всегда был таким ярким и веселым, как сейчас. Чтобы удивить публику, артистам приходилось демонстрировать что-то из ряда вон выходящее. Поэтому часто на арену стекались всевозможные фрики и люди с физическими отклонениями. И, разумеется, привлекали всеобщее внимание. Но без подобных «звезд» аншлага можно было не ждать...
Бродячий цирк Биневски обречен на банкротство. Его владельцы, супруги Ал и Лил, почти отчаялись, но неожиданно их посетила отличная мысль: необычных артистов необязательно искать по всему свету. Их можно «сделать» самостоятельно. Деторождение ведь никто не отменял. Будущие родители запускают «фабрику уродцев» и старательно «трудятся над производством». Осознанно принимая мышьяк, кокаин, амфетамины и прочие сильнодействующие вещества во время каждой беременности, Лил производит на свет пятерых дивных и пугающих «причудок» – так пара называет собственных чад.
Артуро – «водяной мальчик» – самый старший. Вместо рук и ног у парня ласты, поэтому он с самого детства выступает в аквариуме. Кроме того, Артуро умеет подчинять волю людей своей собственной, что позже весьма ему пригождается. Сиамские близняшки Электра и Ифигения (Элли и Ифи) – красавицы и одаренные музыкантши. Олимпия (Оли) разочаровала родителей, оказавшись всего лишь горбатой и лысой карлицей-альбиносом с доброй душой. Наконец, самый младший – золотоволосый и нежный Цыпа. Прекрасный снаружи, но страшный внутри, мальчик обладает сверхъестественными способностями, которые пугают даже его создателей.
Ал и Лил искренне любят своих отпрысков, создают для них уютную и домашнюю атмосферу. Однако очень скоро между детьми Биневски разыгрывается буквально смертельное соперничество и вражда, рождается бесконечная зависть и ревность. Автор одним движением срывает фасад «счастливой семейной жизни».
Смелый роман о детских страхах
«И все же мы – маленькие и напуганные, хотя и страшные в своих лютых желаниях».
Хотя внешне дети Биневски мало похожи на обычных ребят, внутри они почти не отличаются от типичных сверстников. Почти. Автор позволяет себе слегка гиперболизировать силу их чувств.
Юные персонажи книги одержимы самыми зловещими инстинктами, ненавистью, коварством. Им нравится пугать окружающих, но в то же время они боятся сами себя.
Данн ставит под сомнение идею о детстве как об эпохе сладостной невинности и задается вопросом, так ли уж светел и прекрасен мир детсва. Ведь малыши, оставаясь трогательными, маленькими и беззащитными существами, способны на сильнейшие неконтролируемые чувства. С помощью физических аномалий своих героев Данн ярче показывает присущую детству импульсивность.
Философский роман об относительности нормы
«Меня так задумали папа с мамой. Их другие проекты получились более оригинальными, ну а я вышла такой».
Читая историю об, по сути дела, инвалидах, аудитория рассчитывает на проявление сочувствия к персонажам со стороны автора. Однако вскоре мы понимаем, что герои в этом не нуждаются: дети Биневски если и переживают, то только насчет того, что им недостает уродства. Ведь они могли бы приносить больше денег родителям, если бы были менее... нормальными. Никто из детей не хотел бы избавиться от своего «порока». Очень даже наоборот: каждому хочется стать еще необычнее, страннее, ужаснее. Вспомним хотя бы эпизод, когда у карлицы Олимпии рождается дочь с маленьким хвостиком. Этот изъян становится для матери средоточием любви. Она не допускает возможности избавить дитя от атавизма...
И вот он, вечный вопрос о том, что есть норма и аномалия, красота и уродство. Но на него читатель должен ответить сам, без помощи Кэтрин Данн.
Правдивый роман о секте
«Я хочу, чтобы люди знали, что предлагает им жизнь, и отказались от такой жизни по собственной воле. Мне не нужны девственницы, разве что им уже за шестьдесят. Мне не нужны розовощекие пупсики, которые сегодня в тоске и печали, а завтра с утра хорошенько покакают, и жизнь сразу видится им в новом свете. Мне нужны настоящие неудачники и страдальцы. Те, у кого есть выбор мучений, и они выбирают меня».
Артуро Биневски создает секту, сосредоточенную на нем самом. «Артурианцы» хотят быть похожими на своего освободителя, Артуро, а это значит, что впереди их ждут страдания и боль. Но за всем этим стоит полное принятие себя и разрешение вечного спора, красив ты или уродлив.
Артуро – это культ массмедиа. Кэтрин Данн сравнивает поклонение «водяному мальчику» с нашим стремлением быть похожими на звезд шоу-бизнеса. Но тех ли мы возвели в кумиры? Почему мы бежим от собственной индивидуальности?..