Объективировать женщин не нужно, даже если она полностью обнажена, иначе так можно дойти до того, что и права человека к женщине неприменимы.
Короткая юбка не значит, что женщина хочет секса.
То, что человек женщина, не значит, что она должна хотеть секса и надевать короткую юбку.
Когда женщина хочет секса, пусть сама скажет об этом. Не сказала — значит не хочет.
А её тело — всё-таки её дело, крепостное право отменили в 1861 году.
Почему, однако, феминистки «не выступают за равную по степени женской сексуальную объективацию мужчин», так это из-за того, что российский гетеросексуальный феминизм неплатёжеспособен.
Феминизм с гигантским трудом приживается в этой стране, совершая между делом мыслимые и немыслимые маркетинговые ошибки и не собираясь давать обществу новые ролевые модели, а вместо этого жалуясь на угнетение и тысячи лет патриархального рабства.
Если западный феминизм — про взрослых женщин, которые при желании со своей стороны могут заплатить за секс и заинтересованы в красиво выглядящем мужчине (хотя и там перегибов столько, что хочется спать и плакать), то российский феминизм — это бунт девочек-подростков, которые не хотят взрослеть. Феминизм газлайтит сам себя, и бог его знает, сколько времени понадобится, чтобы перестать промывать мозги подписчицам и «сёстрам», запугивая их патриархатом и хуемразями.
Политическая кристаллизация российского феминизма идёт мучительно долго и больно.
За последние 30 лет западный феминизм создал десятки амплуа сильных и независимых женщин, потратив весь прошлый век на освобождение женщин, на их полноценную эмансипацию и на борьбу с гендерными стереотипами в тамошнем обществе. И то, даже за рубежом борьба не закончена. И то, не без эксцессов и не без охоты на ведьм. Но всё же...
Российскому феминизму в его публичной фазе лет 10, от силы. И бог его знает, сколько времени у него уйдёт на преодоление детских болезней роста и подросткового выпендрёжа, когда феминизм наконец займётся реальным экономическим равноправием и реформами в обществе.