Еще как! И с большим успехом)
Яркий тому пример великий русский певец Леонид Витальевич Собинов. Он выступал в лучших театральных залах России и Европы и не менее успешными были его выступления и в залах суда.
«Первый тенор России», «родник русской вокальной лирики», «Орфей русской сцены» Леонид Собинов родился в Ярославле в семье далекой от искусства. Его дед, откупившийся у помещика крепостной крестьянин, служил у купца-мукомола – водил хлебные караваны по Волге. Отец Собинова торговал пшеницей, стараясь обеспечить семью и прокормить пятерых детей. Музыке детей не учили: набожный отец считал это занятие не богоугодным. В дни Великого поста он запирал на ключ единственный домашний музыкальный инструмент – гитару. Маленький Леонид освоил ее самостоятельно, но всерьез о музыке не помышлял. Даже успешное выступление в гимназические годы на благотворительном вечере, где Собинов исполнил сольную партию в хоре «Наташа, или Волжские разбойники», не заставило его усомниться в рано принятом решении – поступить на юридический факультет Московского университета. Обладатель серебряной медали Собинов задуманное воплотил.
Старательного и пытливого студента, успевавшего на отлично, от учебы стала отвлекать заронившаяся в нем страсть к пению. Этому во многом способствовали успехи и награды хора Московского университета, чья слава преодолела стены учебного заведения. Собинов стал брать уроки вокала, выступать в духовном и светском студенческих хорах, ночами дежурил в очередях за билетами у театра. Гостем одного из концертов студенческого хора стал директор музыкально-драматического училища Московского филармонического общества П. Шостаковский. Он разглядел в Собинове отнюдь не любительские задатки певца и пригласил профессионально учиться пению. С юридическим факультетом Собинов решил не порывать, в последующие годы ему удастся остаться первым учеником на факультете права и стать им в музыкальном классе. После первого экзамена в училище Собинова перевели сразу на третий курс, во время учебы он влился в итальянскую оперную труппу, организованную в Москве.
Окончив университет с дипломом 1-й степени, Леонид Собинов получил место помощника присяжного поверенного. Жизнь свела его с выдающимся адвокатом и оратором своего времени Федором Никифоровичем Плевако. Это время было своего рода «школой на ходу»: Собинову поручали дела, связанные с возмещением вреда, где истцами были бедные слои населения.
«Мне приходилось много работать и, кажется, не было дня, чтобы я не выступал в окружном суде, у мирового или в коммерческом суде», – вспоминал Леонид Собинов.
К дуэли музыки и юриспруденции за право владеть душой и временем молодого Собинова присоединилась и семья – жена и сын. Земных суток решительно не хватало, но талант и упорство были надежным подспорьем. Позднее современники певца будут вспоминать его необыкновенные трудолюбие и увлеченность при работе над ролями. Уже в преклонные лета, будучи приглашенным в украинскую оперу, он всерьез взялся за освоение украинского языка. Поиску исторического и художественного материала при работе над той или иной оперной партией он уделял не меньше времени, чем собственно репетициям.
Но и юридический труд не был для Собинова рутинным: пусть и в должности помощника, но и в зале суда ему не раз представлялся случай проявить свой артистизм. Известен один из процессов по иску двух крестьянок к Московско-Брестской железной дороге в связи с гибелью их мужей при разгрузке вагонов. Владельцы дороги задействовали свои связи и приложили немало сил, чтобы снять с себя ответственность за инцидент. Однако молодой Собинов не только с блеском выиграл процесс, но и добился возбуждения нового уголовного дела против нерадивых ответчиков.
Из зала суда Собинова тянуло в зал театра и наоборот. Сомнения в истинности того или иного призвания одолевали артиста-юриста.
В одном из писем от 1897 года он пишет: « …стоит только накопиться трудной и неприятной работе по адвокатуре, как я уже начинаю мечтать о том, что, пожалуй, сцена – мое единственное призвание…. С рвением бросаюсь тогда к оперным клавирам, и вот здесь какой-нибудь трудный речитатив или плохо удающиеся ноты, часто случайное отсутствие дыхания или голоса начинают возбуждать во мне сомнения в моих способностях быть хорошим артистом. Случись к этому выиграть дело, преодолеть пугающую юридическую трудность, и опять берет верх сознание, что в адвокатуре я, пожалуй, больше на месте. Потом, конечно, все улаживается – и речитативы, и казуистика, но невольная эквилибристика в этой области все-таки оставляет свой неприятный след, а вопрос так и остается открытым». В том же 1897 году Фемиду одолел Орфей, а точнее «Демон». Успешный дебют в партии Синодала из оперы А. Рубинштейна «Демон» на сцене Большого театра показал Собинову и публике его истинное призвание. Любопытно, однако, что договор с Большим театром содержал условие, разрешающие певцу заниматься адвокатской деятельностью в течение двух лет. Сомнения и неутвержденность в собственном таланте преследовали Собинова всю жизнь. Впрочем, они же способствовали непрестанному самосовершенствованию и отсутствию головокружения от успехов.
В 1905—1911 годах Собинов выступал на сценах лучших европейских театров. Итальянская пресса о дебюте Собинова писала в частности так:
«Тенор Собинов был откровением. Это голос – золотой, с металлическим блеском, выразительный, и в тоже время свободно льющийся, богатый… Молодой русский тенор Собинов, который, между прочим, выказал недостающую столь многим из наших певцов поразительную отчетливость в дикции… это красивый юноша, очень образованный (он перевел на русский язык несколько наших авторов)… Голос его отличается чистейшим, ровным и подкупающим тембром, голос редкий и ценный, которым он модулирует и управляет с законченным мастерством, интеллигентностью и со вкусом».
Во время гастролей юридическое прошлое Собинова напомнило о себе. На этот раз ему пришлось оказаться в роли ответчика. Собинов 6 января 1907 года готовился исполнить арию Вертера в одноименной опере Жюля Массне, но внезапно заболел дирижер. Отыскалась замена, но требовательный Леонид Собинов остался недоволен репетицией и отказался участвовать в спектакле. Владелец частной оперы Зимин предъявил Собинову иск о взыскании убытков. Певец обратился за помощью к присяжному поверенному, но тому явно не хватало опыта в ведении гражданских дел. Пришлось Леониду Витальевичу самому вникать во все тонкости процесса. Затянувшийся суд завершился победой Собинова. По делу проводилась экспертиза, которая установила, что он имел право отказаться от выхода на сцену, так как истец не обеспечил соответствующей подготовки к спектаклю. Газеты сообщали, что Собинов предложил отправить сумму, взыскания которой требовал истец, в пользу студентов и голодающих. Истцы решения суда оспаривать не стали.
Леонид Витальевич Собинов за свою жизнь создал уникальную палитру образов от Ленского, ставшего классическим образцом для грядущих поколений, и царя Берендея, до Ромео и Фауста, Орфея и Лоэнгрина. Своим искусством он внес огромный вклад в распространение камерной вокальной музыки, особенно романсов М. Глинки, Н. Римского-Корсакова, П. Чайковского.
Уникальной органичности на сцене вторила и неподдельность в жизни. Вот, что вспоминает о Собинове писатель К. Чуковский:
«Щедрость его была легендарной. Киевской школе слепых он прислал однажды в подарок рояль, как другие присылают цветы или коробку конфет. Кассе взаимопомощи московских студентов он дал своими концертами 45 тысяч рублей золотом. Раздавал он весело, радушно, приветливо, и это гармонировало со всей его творческой личностью: он не был бы великим артистом, приносившим столько счастья любому из нас, если бы ему не было свойственно такое щедрое благожелательство к людям. Здесь ощущалось то бьющее через край жизнелюбие, каким было насыщено все его творчество».
Осенью 1934 года жизнь Леонида Собинова оборвалась, но память о нем жива. Саратовская консерватория носит имя великого певца, памятник ему украшает, малую родину – Ярославль, записи арий в его исполнении звучат в консерваториях, музыкальных училищах, на дисках. Звучат и отзываются в сердцах слушателей.