Все зависит от того, какую бабочку вы хотите открыть. Если это ночные бабочки, то по-большому счету это и сейчас не очень сложно – их открывают довольно много и много описывают. По горам же ночью не побегаешь, в связи с этим многое еще не исследовано. А вот если это дневные бабочки, то конечно сложно, они изучены очень хорошо, их всего 8-10 тысяч видов – примерно столько, сколько птиц. А всего бабочек 140-150 тысяч видов. То есть дневные составляют процентов 7 от общего количества.
В большинстве случаев люди просто пытаются забраться куда-то, куда никто не забирался. У нас была такая история с Новой Гвинеей, когда мы случайно узнали, что только-только закончили прорубание лесной просеки наверх горного хребта – Новая Гвинея лежит на экваторе. И при этом там есть горный хребет с ледниками, то есть внизу у нас тропический рай, а вверху – просто ледники. И мы были просто первыми специалистами, туда попавшими. Там летало у нас всего 9 видов дневных бабочек, из которых 7 были новыми для науки! Но к сожалению вариант забраться куда-нибудь подальше уже почти не работает, потому что таких мест мало.
Поэтому есть путь номер два – работать головой. Изучать свою группу, пытаться понять, где есть дырки. Есть, допустим, какая-то группа, распространенная в горах Тянь-Шаня. На западном Тянь-Шане у нас есть бабочка, на центральном – есть, рядом – на Алайском хребте есть, а вот, скажем, на Ферганском хребте эта бабочка не летает. Странно. Давайте поедем на Ферганский хребет, попробуем ее найти и посмотреть, как она там выглядит – может, новая. Как правило это, конечно, будет не новый вид, а подвид, но тем не менее и новые виды дневных бабочек продолжают еще открывать. И мне повезло – бабочка, которую я открыл, была с размахом крыльев 7-8 сантиметров – здоровенная, да еще и летает как орел – парящий аполлон, который зависает в потоках воздуха, практически не взмахивая крыльями. Теперь эта бабочка называется parnasius davydovi, parnasius – это аполлон, а Давыдов – это мой хороший друг. Аполлон Чуркина тоже есть, только это не вид, а подвид, живет в Центральной Монголии.
Когда я встретил своего аполлона, я стоял и испытывал очень противоречивые чувства. Для меня это было счастье и несчастье одновременно. Он очень сильно отличается от других, сразу стало понятно, что жизнь моя теперь очень сильно изменится, и мою прошлую жизнь мне было очень жалко. До этого я в основном занимался голубянками и чернушками – это маленькие серенькие бабочки, которые не считаются красивыми, я там довольно много всего понаходил и это, в общем, никого не интересовало. А аполлоны очень популярная группа, потому что кроме ученых есть еще коллекционеры, и вот количество коллекционеров, которые собирают аполлонов оно, скажем, порядка на 3 больше, чем те, кому есть дело до голубянок. Соответственно, новая голубянка интересует только профессиональное сообщество, а вот аполлон интересует всех, да еще как! Хочешь-не хочешь, а оказываешьcя в центре внимания. И я понимал, что вытащив такую большую рыбу, поневоле станешь охотником на больших рыб, и что все мои большие планы по голубянкам придется отложить. К голубянкам я так и не вернулся, в связи с чем считаю, что аполлоны это не бабочки, а вирус – был я нормальный лепидоптеролог, а стал на всю голову больной специалист по аполлонам.