Ну конечно. Вот вы, например, лингвист-компаративист. Вы сравниваете, сравниваете далекие языки, смотрите на их списки Сводеша, вытаскиваете информацию из коллег и публикаций, обрабатываете записи и тезаурусы компьютерной программой — и вдруг у вас мелькает безумная догадка, что язык А и язык Б из совершенно разных макросемей связаны дальним родством. И вы счастливы. А потом вы тревожитесь: вдруг кто-то об этом уже написал? И шерстите интернет, библиотеки; а когда оказывается, что нет, то вы опять счастливы. А потом кто-то начинает вас опровергать, нервотрепка, ужас, но в споре рождаются новые догадки. У вас есть ощущение, что вы подержали в руках слова, которые не звучали в воздухе Земли уже десять тысяч лет.
Или вы полевой лингвист. Вы в экваториальном поясе Африки или где-нибудь в тайге Восточной Сибири. Вас кусают москиты или гнус, вам очень жарко или очень холодно, до ближайшей плохой больницы 200 километров, но зато вы в деревне, где живут двое последних носителей некогда широко распространенного языка, который никогда не был письменным. Вся история этого языка у вас в руках, вы задаете вопросы и получаете ответы, составляете словарь, описываете фонетику. Этих людей не станет через несколько лет, а язык останется. Может быть, он поможет когда-нибудь доказать какую-то важную лингвистическую гипотезу. Вы спасли целый язык, и вы счастливы.
Или вы лингвист, занимающийся программированием, вопросами искусственного интеллекта. Вы учите компьютер не просто распознавать человеческую речь, но и понимать ее оттенки и самостоятельно строить похожие фразы. Вы понимаете, что все это инженерия, но время от времени думаете, не имеете ли уже дело с иным разумом, к созданию которого приложили руку. И вам, конечно, страшновато, но когда ваша программа пройдет тест Тьюринга, вы будете очень даже счастливы.
Или вы преподаватель — и имеете дело со способными учениками, которые понимают, как интересна ваша наука. Или вы составляете задачи для олимпиад и рады игре собственного ума. Или вы занимаетесь семиотикой, или философией языка, или теорией перевода. Или радуетесь, что кому-то понадобился репетитор по венгерскому языку, который вы как раз хорошо изучили. Или написали интересную научно-популярную книгу по лингвистике, которая хорошо продается.
По-настоящему увлеченный своей работой профессионал испытывает от нее радость. Ее не способно убить даже то, что в промежутке между всем вышеизложенным он заполняет идиотские формы, заявки на гранты, торчит в посольствах, прививается от малярии, сочиняет тезисы для конференций и отвечает на вопросы поклонников Задорнова.
Вы имеете в виду:" Есть ли радость в работе лингвиста?" Да, есть. Это изучение языка, исследование языка, сохранение языка. Это любовь, страсть.