Случится ли это в 21 веке? Потребуется ли для этого создание принципиально новых технологий? Станет ли человек, запатентовавший это решение, первым долларовым триллионером?
Опасность, которая невидимой тенью нависает над нами, состоит в технологическом укладе и образе жизни, который он нам исподтишка мягко навязывает. А тех, кто этот образ не принимает, считает отсталыми ретроградами и ставит клеймо, если уже не позора, то недалекими невеждами. Смысл же этой опасности сводится к такому положению вещей:
все идет к тому, когда машина создаст такую окружающую среду, в которой будет невозможен тот опыт человеческих отношений, который неспособна будет вместить в себя машина. Как в тюряге блатной жаргон работает в среде живущих там неандертальцев, так и новый язык программистов будет работать в мире, который обращается в виртуальную тюрягу.
Мы не просто конртастируем этим образом складывающиеся положение вещей, а желаем чтобы по этому контрасту, который таким образом бросается нам в глаза и который многие и многие уже никогда не заметят, - не подавали свой личный опыт под площадку алгоритмов. Те же, кто уже это сделал - уже не люди, то есть они не те, у которых есть судьба и которые готовы ей распоряжаться сами. Они уже инструменты, которые вместо судьбы имеют историю эволюции себя как инструмента. Поэтому они не только никогда не смогут познать разницу между судьбой и историей инструмента, но и понять формулировок, которые выставляют на вид контраст между ними. А личный опыт инструмента, у которого есть только история его эволюции, нужен машине только как возможный постав, который должен обеспечить ей бытие.