Что сделало Британскую империю великой и влиятельной по сравнению с другими колониальными и континентальными империями?

Что сделало Британскую империю великой и влиятельной по сравнению с другими колониальными и континентальными империями?

На этот вопрос есть две категории ответов: 1) общепринятые ответы, 2) необщепринятые ответы.

Ознакомимся сразу с обеими категориями, принимая во внимание сопутствующие комментарии.

И для начала необходимо определиться с (простите за тавтологию) моментом начала величия и влиятельности Британской империи.

По первой категории ответов источником этого величия является британская Оранжевая революция 1688 года - тогда в результате военного переворота британским монархом стал голландец Виллем Хендрик ван Оранье. Обоснованием данной точки отсчёта является тот факт, что голландский британский король в 1689 году подписал основополагающую британскую конституционную норму под названием «Bill of Rights», она же «Билль о Правах», она же «Акт, декларирующий права и свободы подданного и устанавливающий наследование Короны». Этим документом значительно урезались правополномочия монарха в пользу парламента. После «Bill of Rights» абсолютистская Британия сдвинулась в сегмент правовых государств, что предоставило большие свободы частному предпринимательству - что, в свою очередь, сделало правовое поле Британии благоприятствующим для возникновения множества промышленных предприятий - что, в следующую очередь, привело к промышленной революции. А уж промышленная революция сделала Британию самой мощной и богатой империей.

Отсюда следует первый источник британского величия, согласно ответам первой категории: ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СВОБОДЫ.

Согласно данному постулату, в то самое время, когда экономика всей остальной Европы всё ещё продолжала жить под жёстким гнётом феодальных цеховых правил, в свободной Британии любой желающий мог свободно открывать фабрики и заводы. Поэтому в то самое время, когда ремесленная Европа отставала, фабричная Британия рвалась вперёд.

Однако, согласно ответам второй категории, никаких ОСОБЕННЫХ экономических свобод в Британии конца XVII - начала XIX века вовсе и не было. Более того, в самый рассвет промышленной революции в Британии продолжали действовать те же самые жёсткие феодальные цеховые правила:

Исходя из этого, ответы второй категории не рассматривают мнимые британские «экономические свободы» в качестве истоков британского величия.

Продолжая знакомиться с ответами первой категории, выясняем, что следующей составляющей британского величия является шедевральный технологический отрыв (или рывок, если угодно). Согласно этому постулату, в то самое время, когда экономика всей остальной Европы всё ещё основывалась на использовании примитивных ручных инструментов (например, ручных прялок), британская освобождённая экономика уже во всю гнала продукцию, выработанную на промышленных станках (например, знаменитых прядильных «Jenny»). Соответственно, имея разницу в производстве ВВП примерно на порядок, ремесленная Европа никак не могла угнаться за промышленной Британией.

Однако, согласно ответам второй категории, никаких ОСОБЕННЫХ технологических новшеств в Британии конца XVII - начала XIX века также не наблюдалось. Например, прядильные станки на два веретена в странах Европы были известны чуть ли не испокон веков - например, Леонардо да Винчи в XV веке сконструировал свой собственный вариант двухверетённой самопрялки. Однако станки с двумя веретенами были экономически невыгодны:

Так что совершенно не удивительно, что Джеймс Харгривс, пытавшийся работать на своей «Spinning Jenny», имеющей сразу 8 (восемь) веретён, разорился и умер в нищете. Кстати, для сравнения: в 1725 году, за 42 года до появления изобретения Харгривса, француз Базиль Бушон сконструировал ткацкий станок, в котором для отбора нити основы использовался автомат, программируемый порядком отверстий в бесконечной перфоленте.

То есть, согласно ответам первой категории, станки с дополнительным количеством веретён британца Харгривса являлись «технологическим прорывом» относительно станков с ЧПУ француза Бушона. Ответы второй категории категорически с этим не согласны.

Однако есть один фактор, объединяющий ответы как первой, так и второй категории: в конце XVIII века в Британии внезапно возникает экспоненциальный (то есть, характеризуемый не математической, а геометрической прогрессией) экономический рост. Имея вулканообразные темпы роста, экономика Британии спустя некоторое время оставила далеко позади все остальные экономики мира: например, уже в середине XIX века Британия добывала больше всех угля - 10 000 000 тонн в год; на втором месте шла Франция с 1 000 000 тонн в год.

Однако ответы второй категории утверждают, что причины британской экономической экспоненты XIX века заключались отнюдь не в экономических свободах, технологических отрывах или какой-нибудь дороговизне рабочей силы (что якобы делало малолюдные фабрики рентабельнее многолюдных ремесленных мануфактур).

Дело в том, что экспоненциальный рост наблюдался не сразу во всех отраслях Британской промышленности, а изначально конкретно в производстве тканей. А уже вулканический рост количества ткацких фабрик потребовал такого же роста количества и мощностей заводов, производящих ткацкое оборудование. Что в свою очередь стало причиной взрывоподобного роста количества и мощностей металлургических производств, а также угольных шахт. Всё это требовало соответствующей инфраструктуры, поэтому сначала Британию прорезали тысячи километров новых каналов, а после установки паровой машины на колёса и рельсы - десятки тысяч километров железных дорог.Что, соответственно, потребовало ещё большего количества заводов, металлургических производств и угольных шахт.

Таким образом, ответы второй категории утверждают, что великой и влиятельной Британскую империю сделало огромное количество произведённой ткани. И, опережая закономерный вопрос, ответы второй категории утверждают, что львиная доля этой ткани реализовывалась не в самой Британии, и даже не в остальных странах мира - а конкретно в Индии.

Дело в том, что в период с последней четверти XVIII века вплоть до последней четверти XIX века Британия последовательно проводила захват территории субматерика Индостана. Причём в ходе этой экспансии британцы на занятых территориях в первую очередь начинали уничтожать местное производство. А если точнее - местных производителей. Генерал-губернатор Индии лорд Уильям Генри Кавендиш-Бентинк однажды даже засвидетельствовал:

А так, как одеваться населению Индостана всё-таки было необходимо, то образовавшуюся потребительскую нишу заполняли тканями, произведёнными в Британии - никчемными, низкосортными тканями, изготовленными на примитивных британских прялках с увеличенным количеством веретён. Один из топ-менеджеров британской Ост-Индийской компании как-то даже проговорился:

А со временем в Индию стали продавать вообще всё, что производилось в Британии, от иголок до паровозов, так как британцы закрыли потребительский рынок Индии для всех остальных стран мира:

Итак, в XIX веке сложилась ситуация, когда 300 миллионов населения Индостана вынуждены были покупать всё то, что производилось 30 миллионами населения Британии. Ответ второй категории утверждает, что именно эта парадоксальная ситуация послужила основой экономического могущества британской экономики, что в свою очередь стало основой величия Британской империи.

--------------------------------------------------------------------------

Послесловие: в настоящее время в странах Европейского Союза проживает порядка 700 миллионов человек; население Турции составляет около 70 миллионов человек. Если представить гипотетически, что по какой-либо причине Турция стала бы эксклюзивным производителем всех товаров - от шнурков до самолётов - для всех стран Европейского Союза, то вероятнее всего, Турция обрела бы и величие, и влиятельность, сравнимые с величием и влиятельностью Британской империи в течение XIX века.

Послепослесловие: однажды индиец Махатма Ганди призывает своих сограждан начать ненасильственное сопротивление британцам, одним из главных способов которого был отказ от покупки английского текстиля. Символом бойкота товаров становится традиционная индийская прялка чаркха; она же изображается на шафраново-бело-зелёном флаге Индийского национального конгресса, добивающегося независимости страны (на современном государственном флаге Индии сохранилось изображение колеса прялки; кстати, по спецификации, ткань для флага может быть исключительно домотканной, то есть не фабричной).

Поставленная перед выбором: или убрать своего губернатора из Индии, или полностью лишиться основного рынка сбыта своих товаров, Британия в 1947 году предоставляет независимость бывшей своей крупнейшей колонии, напоследок неравномерно разделив её на два враждующих государства.

В 1951 году совокупная доля Британии и США в индийском импорте в сохраняется на уровне 39,1% (Галищева Н.В., 2012 г.).