Первое и самое главное — это оригинальность, референтность или воспроизведённость препарата:
1. Оригинальный препарат прошёл сложнейшую и крайне дорогостоящую воронку подбора действующей молекулы, её концентрации, лекарственной формы и вспомогательных веществ в ней — и это длилось десять или двадцать лет, пока тысячи учёных, врачей, обслуживающего персонала, программистов, маркетологов изучали и планировали все аспекты взаимодействия этого препарата с организмом человека и с фармацевтическим рынком. Оригинальный препарат вышел в свет и получил патент, в течение срока которого никто не может произвести то же лекарство.
2. Референтный препарат не обязательно является оригинальным, но он первым среди подобных регистрируется в стране. И государственная регистрация тоже стоит денег — меньших, но не малых. В России первичная регистрация действует 5 лет, вторичная бессрочно, но тоже стоит денег (поэтому некоторые производители выбирают регистрацию в качестве БАД, намного более простую и дешёвую).
3. Воспроизведённый препарат тоже должен пройти исследования, как и оригинальный, но только клинические, а это максимум треть от стоимости всех исследований, и пройти регистрацию, но по той же цене.
Таким образом, у нас есть две ценовые группы препаратов:
1. Оригинальные, при этом зарегистрированные первыми (самые дорогие),
2. Воспроизведённые независимо от первичности регистрации.
Вот поэтому нурофен дороже ибупрофенов, амбробене и лазолван дороже амброксолов, ацц дороже ацетилцистеинов и так далее. Однако иногда проходит уже много лет, а так называемый оригинал по-прежнему необъяснимо дорогой. Как, например, виагра дороже других силденафилов не в разы, а на порядки. Почему так происходит?
Иногда это наценка за известность и репутацию бренда, как в случае с виагрой.
Иногда это маркетинговый ход, когда небольшое увеличение цены как бы говорит нам: «Я не дешёвка, выбери меня», — как в случае с нурофеном.
А иногда это реальная цена качественного производства и контроля качества с соблюдением всех норм и правил, как в случае с небилетом и небивололами.
И последний случай самый интересный.
Второе и тоже очень важное — это качество. Дело в том, что по нормативам в России для регистрации и выпуска на рынок лекарственного препарата производителю необходимо достичь не 100% сходства качества, а лишь 80%. И в этих 20% разницы кроется дьявол: с одной стороны, они позволяют сэкономить на чистоте субстанции, использовать её более дешёвую соль с худшими высвобождением и биодоступностью, использовать вспомогательные вещества подешевле и похуже. В итоге даже если в лекарстве А 100 г субстанции X и в лекарстве B тоже 100 г субстанции X, то это может быть хелатная форма (усвояемость и эффект выше) или неорганическая соль (ниже); её может окружать кишечнорастворимая капсула (качество выше) или желатиновая оболочка, разрушаемая в желудке (ниже); таблетка с можифицированным высвобождением может равномерно растворяться сутки (эффект стабильный, без интоксикации и без снижения эффекта) или раствориться за час, дать пик эффекта и к вечеру его полностью потерять (эффект нестабильный), и далее, далее, далее.
Более сложная технология, более дорогие субстанции, соблюдение GMP на производстве — и есть те причины, по которым одни прерараты чаще всего дороже других. Более того, сравнительные исследования эффективности дорогих и дешёвых взаимозаменяемых лекарств в 99% случаев показывают, что эффективность дорогого аналога превосходит эффективность дешёвого.
Так что вопрос выбора лекарств между дорогими и дешёвыми — это не только вопрос бренда, но и вопрос качества, а поскольку мы говорим о сфере здравоохранения, то и вопрос здоровья и продолжительности жизни.