Думаю, если бы Летова времён "Русского поля экспериментов" спросили, стремится ли он быть новатором в музыке или панк-культуре, он бы длинно и раздраженно ответил, что нахуй ему не сдалось быть новатором в музыке или панк-культуре — в отличие от, например, позднего Летова времён "Зачем снятся сны", который бы ухмыльнулся, расхохотался, махнул рукой и тоже сказал, что нахуй ему не сдалось быть новатором в музыке или панк-культуре.
Дело тут в чём. Явления контркультуры — не прогрессорские. Они не ставят себе задачи создать какой-либо новый стиль. Их реакционность не настроена ни на сохранение существующего, ни на детальную реформацию — они в первую очередь ориентируются на то, чтобы создавать максимально убедительный антитезис. "Новаторство" отсутствует в понятиях контркультуры так же, как отсутствует у египтян слово “piegnartoq”, на языке инуитов обозначающее "рыхлый снег, подходящий для санной езды".
Иными словами, Летов никогда не пытался двигать куда-то вперёд, и никогда не пытался двигать куда-то назад. Ему как бы и не нужно было — всё, с чем Летов работал, он досоздавал уже поверх данного, и оно в результате всегда находилось прямо перед ним в настоящем времени — будь то психоделическое надчеловечивание, позднесоветский футуризм, политическая реакция или, в конечном итоге, сны.
Было ли это новым? — Было, но не в плане новации. Это было новым в том смысле, в котором были новыми песни со "Звездопада" — затасканные и запошленные артефакты прошедшей культуры, утратившие всё своё настоящее — но в которые внезапно, как иглу в землю, вогнали новую жизнь. Ничего даже к ним не прибавив. Просто восстановив то, что в них уже было.
Поэтому не удивительно, что влияние Летова ощущается не среди музыкантов, но среди устойчивых слушателей — его любят не гитаристы, клавишники и барабанщики, но поэты, мистики и киники. Не те, кто затачивает навыки, а те, кто преодолевает пространства и конструирует методы очищения зёрен от плевел — и кому тоже, признаемся честно, нахуй бы не сдалось быть новаторами в музыке или панк-культуре, и что это вообще значит?
Просто Летов оперирует в той же, очень созвучной методологии — отделения настоящего и составления символа. Того, что для некоторых из нас составляет единственную задачу.
И где наверное тоже нет стремления к новому. Да и как бы.
Я думаю, у египтян есть нахуй, но возможно совсем другой. )