Бродский - переоценен?

Волны с перехлестом

Давайте не будем занудами и посмотрим, как мы с вами ведем себя в обычной жизни. Разве мы, перед тем, как броситься что-то делать, долго сидим и рассматриваем существо вопроса? Тратим на это десять лет жизни? Говорим себе- с одной стороны это так, а с другой стороны эдак?

Разве нам нужно много времени для того, чтобы принять решение? Вот в комнату врывается друг и кричит- возле мыса какое-то судно! И мы срываемся с места, чтобы увидеть это зрелище. Или нам достаточно увидеть пропущенный звонок, чтобы в нашей голове вспыхнули тысячи идей, мыслей, предположений.

Так что же плохого в том, что стихи Бродского созданы вот таким вот образом? Ничто не совершенно, а если вам нравится, то большего и не надо.

Да, чтобы изменить нашу жизнь, нам хватает одного слова, взгляда, чего угодно. Так значит, все хорошо?

Однако позвольте высказать одну теорию, так сказать, с перехлестом. Представим себе, что каждое слово – это некоторая стратегия жизни. Вот перед нами наши пещерные предки, вот у них всего два слова, например, ма и ба. Ма! – кричит один и уходит в одну сторону. Ба!-кричит другой и уходит в другую сторону и их жизнь теперь течет по совершенно разным руслам. Для тех, кто полагает это преувеличением, хотел бы напомнить знаменитую историю с шибболетом.

Предположим, что по мере усложнения жизни и языка усложнялись и стратегии жизни. И для удобства эти стратегии жизни оформлялись в виде творчества того или иного поэта.

Мы же видим, что живут они каждый наособицу, почему не предположить, что ими движет нечто? Вот и Бродский полагал, что поэт и язык состоят в особых отношениях, и главный тут вовсе не поэт.

Так что выдвинем теорию, что творческий метод, при помощи которого поэт создает свои тексты, управляет по меньшей мере его жизнью. Теперь остается только обратиться к материалам биографии нашего героя, не так ли?

В шевелюре кипариса

Обратимся, таким образом, к жизни самого поэта. В этом нам помогут воспоминания Эллендеи Проффер и книга Валентины Полухиной «Иосиф Бродский глазами современников (1995-2006)».

И что же мы видим? Поначалу я хотел свести свои наблюдения в таблицу, привести цитаты, то есть фактически написать что-то вроде монографии.

Однако по здравому размышлению я решил отказаться от этой мысли и вот почему.

Если вы исповедуете творческий метод Бродского и следуете ему, то ничто не сможет вас поколебать в святой уверенности, что вы правы.

Если же вы непредвзятый человек, то можете сами прочитать эти книги и убедиться в том, что моя теория верна, что Бродский действительно в жизни презирал и оскорблял нижестоящих, и пресмыкался перед вышестоящими, что его успех в США и объясняется тем, что он вел себя так, как вели настоящие американские герои, о которых мы видели так много фильмов.

Он даже умер как самый величайший американский герой

• один, в пустом кабинете, свалившись со стула. Как крестный отец.

Приведу только одну цитату из книги В.Полухиной. Это говорит Игорь Ефимов, ленинградский писатель, хорошо знавший Бродского в молодости:

-«Вы видели его в отчаянии, корчившимся от боли. "Лицом к лицу с противником… он — сама выдержка, твердость, спокойствие. Но, оставшись наедине или с близкими, он снимал запоры", — пишете вы[23]. Не эта ли способность держать эмоции под контролем дает основание незнающим и нелюбящим Бродского обвинять его в холодности?

• Я думаю, да. У нас у всех была немножко такая зэковская закваска, даже у тех, кто не сидел (выделено мной – автор.), привычка быть все время настороже. Когда ты с 13–14 лет ощущаешь, что всё, что ты любишь, запрещено любить, а то, что ты ненавидишь, нужно восхвалять, давление режима делает тебя изгоем довольно рано. Поэтому те, кто не сумели выработать этой защитной зэковской брони, многие из них просто погибли. Тонкие и талантливые люди сходили с ума, как Рид Грачев, как Генрих Шеф, наши сверстники. Это была необходимая спасительная броня».

Однако эта стратегия отнимает много сил и как мы уже поняли – жизни. Нужно постоянно сканировать людей, время и обстоятельства, чтобы понять, кто на коне, у кого высокий рейтинг, кого топтать ногами, а с кем раскланиваться, улыбаясь до ушей. Это нелегкая жизнь. Да и жизнь ли это?

В России таких людей называют вор в законе. Бродский принес эту стратегию в литературу и выиграл. По меньшей мере на сегодня. Но выиграют ли от этого его читатели? Не уверен. Выиграла ли от этого страна, которая до сих пор проклинает 90-е? Выиграли ли те миллионы, которые погибли в эти годы в битве за деньги? Не уверен.

И все же сегодня зэковская, уголовная идеология в России цветет самым пышным цветом от культуры до политики, от частной жизни до международных отношений. Хорошо это или плохо? Решайте сами. Это ведь только кажется, что уголовщина осуждена, что даже дети в детском же садике ее осуждают. А как в реальности?

В конце концов у каждого человека есть личный выбор. Он может сам выбрать своего поэта, и ту стратегию, которая стоит за этим поэтом. Это его дело- какой дрозд щебечет в шевелюре кипариса.