Ловушка краткосрочной перспективы. В чём опасность для России?

Прошло уже 13 дней с того момента, как Европа – европейская политическая система и европейская безопасность, – изменилась в одночасье. Последним военным шрамом Европы была югославская война, не зажившая до сих пор – болевыми точками остаются косовская проблема и международный контроль над Боснией и Герцеговиной. Европа, Россия, Украина и отношения между ними не будут прежними ни завтра, ни послезавтра. Первая мировая война началась с довольно незначительного повода, никто тогда не предполагал, что убийство одного наследника австро-венгерского престола приведёт к развалу четырех империй. Сегодня, как и более века назад, мы полноценно не осознаем грядущие изменения, которые окутаны пеленой краткосрочной перспективы.

Говорить о причинах, мотивах, поводах и т. д. российско-украинского конфликта нет ни сил, ни желания. Много что уже написано, многое будет написано со временем, сейчас хотелось бы зафиксировать ту точку, в которой оказалось российское общество. Сразу отмечу, что проблема, которая привела Россию к той ситуации, в которой она сейчас оказалась, настолько многогранная, что данный текст не имеет цели раскрыть и сотой доли – для этого нужно писать длинный и сложный текст, эдакий томик. Боюсь, что в ближайшее время ни у кого особо нет сил и желания это делать и тем более читать. Мир стал слишком быстрым, мы не успели ничего заметить и как минимум отрефлексировать. Мы не заметили, что в последние десять лет российское интеллигентское сообщество упивалось гибридностью политического режима – ведь, не так страшно, когда власти предержащие являются гибридами, а не хрестоматийными автократами. Последних нельзя любить и поддерживать, а вот с первыми… с ними можно и договориться, например, как было в медведевское президентство. Пока упоение росло и пухло, гибридный режим превратился чуть ли не в дототалитарный авторитаризм, да и электоральный авторитаризм можно убирать в чулан сравнительной политологии.

Если упоение продолжалось около десяти лет, то головокружение от маленькой победоносной «спецоперации» (к сожалению, вынужден писать только официальное название, а не называть вещи своими именами) просуществовало только миг. Владимир Путин в своём уже историческом выступлении, в ходе которого он объявил о проведении «спецоперации» на территории Украины, был воодушевлен как никогда. Его можно было бы назвать чуть ли не русским Гарибальди, начавшим русский Рисорджименто, если бы не одно «но».

Украинская трагедия оставит в истории двух народов только шрамы, обиды и ресентимент. Сложно прогнозировать дальнейшее развитие отношений между двумя близкими, но всё-таки разными народами. Хотелось бы в будущем примирения как это сделали ФРГ и ГДР (без объединения в единое государство, конечно, речь идёт о дружеских отношениях) или Руанде, но вероятность корейской модели слишком велика.

Многие задаются вопросом: как можно было решиться на «спецоперацию» с народом, который близок и культурно, и религиозно, и исторически? Ведь это путь в никуда. Яркий пример бывшей Югославии, бывшие части которой друг друга знать не хотят, после своей югославской «спецоперации». Единственное объяснение, который кажется более-менее логичным, это вера. Вера не во сверхъестественное, а в то, что такое действие избавить от фантомных имперских болей, которые во многом придуманы, выпестованы и самовнушены самим себе. То, как вела себя российская государственная телевизионная бравада, члены Совета безопасности, депутаты и сенаторы даёт основание говорить одно – «спецоперация» была начата, исходя не из угрозы НАТО, США, масонов, иллюминатов, гей-парадов (последнее это версия патриарха Кирилла), а из уверенности, точнее веры в то, что жители украинских городов будут встречать российские войска с цветами, благодаря за спасение. (Не буду отрицать, что жители фронта между Украиной и квазиреспубликами Донбасса были рады прекращению войны на своей земле и, скорее всего, были готовы встретить любого, кто способен остановить убийства).

В реальности Россия столкнулась с неожиданным сопротивлением, которое привело к крушению надежд на маленькую победоносную «спецоперацию». Сопротивление удивило и российскую сторону, и западную. Никто не верил, что в течение чертовой дюжины дней Киев не будет взять под контроль, напротив – мы удивлялись, что Киев ещё не пал. Первые дни «спецоперации» были трагичными как в вопросе людских потерь, так и в идейном. Пятидневная война 2008 года или крымская «спецоперация» 2014 года имели совершенно иное общественное восприятие. В 2008 году осознание того, что случилось пришло уже после пяти дней противостояния, в 2014 году всё уложилось тоже в пару дней. Украинская трагедия вызвала такое неприятие в мире и российском обществе уже на фоне 2008 и 2014 годов, почва к однозначному неприятию была подготовлена самой Россией. Даже пророссийский чешский президент Милош Земан был поражен, наверное, вспомним события 1968 года.

Сложно перечислить список всех санкций, которые были введены против России с 24 февраля, а также список компаний, которые свернули свою деятельность, но Bloomberg их подсчитал и присвоил первое место России по количеству санкций. Теперь рейтинг стран, против которых введены санкции выглядит следующим образом: Россия, Иран, Сирия, КНДР, Венесуэла, Мьянма и Куба. При этом против Кубы введено и действует только 208 санкций, а против России только с 22 февраля сего года было введено около 2778.

Можно назвать санкции-2022 бестолковыми, ссылаясь на санкции-2014, которые были не особо ощутимыми – потеряли пару видов сыра, вина да потребительного разнообразия. Но санкции-2022 не могли присниться даже в страшном сне. И пока российское телененавидение будет рассказывать о том, что российское правительство все антироссийские санкции прогнозировало, готовилось и по нам они не ударят, ведь не ударили в 2014 году, Россия медленно погружается во внешневнутреннюю изоляцию. Сегодня санкции-2022 особо не ощутимы – да, стоимость айфонов стала космической, но можно и китайскими альтернативами заменить, – но в долгосрочной перспективе их эффект может иметь катастрофические последствия. В этом и состоит ловушка краткосрочной перспективы – уповая на то, что санкции нам не страшны – в магазинах ничего особо не изменилось, россияне живут, как обычно, – мы не оцениваем события в долгосрочной перспективе. Она – долгосрочная перспектива – не даёт надежд на современное развитие российской экономики: если закрытие сетевых магазинов одежды и запрет на платные подписки на стриминговых платформах для россиян не так критично и в будущем может попасть под импортозамещение, то микросхемы, полупроводники, телекоммуникационное оборудование, электроника, лазеры, датчики и т. д. нет. Уповать на помощь азиатских тигров также не стоит – Южная Корея, Тайвань, Сингапур уже ввели санкции против России. Гонконг не сможет в одиночку удовлетворить IT-желания России, высокотехнологичная Япония также присоединилась к санкциям, что не удивительно, ведь территориальные споры с Россией до сих пор не урегулированы, как нет и мирного договора.

Ловушка краткосрочной перспективы опасна не только в области высоких технологий, но и в политико-историческом аспекте. Представляя триумф и мнимое освобождение Украины, гордо названное денацификацией, Россия в краткосрочной перспективе выставляет украинскому руководству условия, которые, закрепляя внеблоковый статус, отчасти заставят Украину как минимум считаться со мнением Кремля. Это в глазах последнего может расцениваться как успех, так как надеяться на полный разгром и капитуляцию уже не приходится. Однако, в долгосрочной перспективе Россия потеряла Украину, выбрав hard power: Кремль никогда не рассматривал soft power как рабочую стратегию, все время ставя ставку на кумовскую дипломатию, которой грош цена. Конечно, soft power – это долго и дорого, ведь надо аккуратно продвигать свои интересы, учитывая интересы других акторов, в этом плане политика – это искусство, но не управления, а продвижения интересов. Нельзя в современном мире, особенно применительно к исторически и культурно близкому государству, требовать в императивной форме: исторически и культурно близкое государство может обидеться сильнее, чем третье государство, у которой своя культура и история. Политика hard power до пошлости топорна, в современном мире ей не должно быть места.

Ловушка краткосрочной перспективы опасна тем, что опьяняет всех – и кесаря, и народ. Опьянение может прийти слишком поздно, когда договариваться уже будет не о чем, да и не зачем. Ловушка краткосрочной перспективы как фокус, который искажает реальную картину происходящего.