На эту публикацию автора сподвигло уникальное в свое роде дело, которое длится с 2013 года и окончательное разрешение которого, по всей вероятности, наступит не скоро. Так что с учетом длительности дела прошу простить мне некоторые длинноты в изложении его обстоятельств.
Итак, в ходе предварительного расследования по уголовному делу о присвоении значительной суммы денежных средств был проведен обыск в квартире матери подозреваемого лица, которое на момент обыска в квартире не было зарегистрировано, не проживало, но находилось физически. Правоохранительные органы посчитали, что по месту жительства матери подозреваемого могут укрываться следы преступления, в связи с чем провели обыск, в ходе которого, в том числе, были изъяты денежные средства, хранившиеся в квартире.
Надо особо отметить, что денежные средства не хранились совместно с вещами подозреваемого лица, не были изъяты из его рук, одежды или кошелька. Они были изъяты в квартире матери подозреваемого, в момент его нахождения в этой квартире - но не у него. В протоколе обыска мать подозреваемого указала, что эти денежные средства принадлежат ей.
Иных сведений о происхождении денежных средств никто следствию не сообщил, однако расстаться с ними было выше сил следователя, а потому он признал их вещественными доказательствами, указав, что они являются "иными предметами и документами, которые могут служить средствами для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела".
То есть, ни орудием преступления, ни предметами, сохранившими на себе его следы, ни объектом преступных посягательств, ни денежными средствами, полученными в результате преступной деятельности эти деньги признаны не были, а так и остались "иными предметами". И в ходе предварительного следствия, а потом и суда сторона обвинения никак не доказывала их принадлежность подозреваемому-обвиняемому-подсудимому. Просто были деньги, которые при обыске изъяли в жилище его матери.
Протокол обыска, а равно и протокол признания денежных средств вещественными доказательствами, тем не менее, фигурировали в обвинительном приговоре, как доказательства виновности осужденного по делу - при этом без каких-либо утверждений принадлежности ему денежных средств. Ну, изъяли в квартире его мамы деньги, когда он был у нее в гостях. Каким-то образом это доказывает его вину в хищении. Каким - непонятно.
В ходе предварительного расследования, кстати, на маму попытались возбудить уголовное дело по статье 174 УК РФ - легализация (отмывание) денежных средств и иного имущества, полученного от преступной деятельности. Мол, слишком много мама покупала себе имущества, включая квартиру, гараж и прочие шубы. Да только через три дня постановление о его возбуждении отменил заместитель прокурора Ставропольского края за отсутствием состава преступления в действиях подозреваемой мамы, указав, что следствием никаких доказательств того, что денежные средства на покупку квартиры, гаража и прочих шуб мамой подозреваемого получены из каких-либо иных источников, кроме ее собственных доходов, не представлено, а потому от мамы - отстаньте.
Тем не менее, при вынесении приговора Промышленный районный суд Ставрополя постановил: обратить взыскание на денежные средства, изъятые во время обыска в жилище матери подсудимого и передать их потерпевшему в счет погашения ущерба, причиненного преступлением.
Ставропольский краевой суд приговор в этой части "засилил" не глядя, при этом, как часто случается, дополнил формулировку "изъятые во время обыска в жилище матери подсудимого" потрясающей фразой "и принадлежащие подсудимому".
Откуда, из каких материалов дела был сделан такой вывод - матери осужденного было непонятно, а потому она обратилась с кассационной жалобой в Пятый кассационный суд общей юрисдикции, указав, что никаких доказательств принадлежности денежных средств, изъятых в ее жилище, ни в приговоре, ни в апелляционном определении судами не приведено, а потому, в соответствии с пунктом 6 части 3 статьи 81 УПК РФ, данные денежные средства должны быть возвращены законному владельцу - то есть, ей.
Пятый кассационный суд с ней согласился. И отменил приговор и апелляционное определение в части обращения взыскания на денежные средства с возвратом дела в этой части на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе.
И вот именно здесь начинается самая любопытная часть всего этого дела с точки зрения того самого УПК, нарушение которого, как мы знаем, совершенно недопустимо.
Дело в том, что Пятый кассационный суд общей юрисдикции отменил судебные решения с указанием нижестоящему суду установить принадлежность денежных средств, рассматривая дело в порядке статей 397, 399 УПК РФ. То есть - в порядке исполнения приговора.
А если исходить из буквального смысла закона, как его понимает автор, при рассмотрении дела в порядке исполнения приговора разрешаются вовсе не вопросы, перечисленные в статье 73 УПК РФ, а исключительно вопросы того, как далее исполнять уже состоявшийся судебный акт. Да, в этом акте, как и в нашем случае, могут быть недостатки - например, не разрешили вопрос о том, как поступить с вещественными доказательствами (а именно эта ситуация и возникла в результате решения кассационного суда). Но как, простите, устанавливать их принадлежность?
Между сторонами процесса разгорелась нешуточная баталия. Сторона потерпевшего, который получил эти денежные средства давным давно, пытается в судебном процессе доказать, что никаким образом у матери осужденного своих собственных денежных средств быть не могло, а принадлежали они осужденному, который злонамеренно хранил похищенное у своей матери - то есть, в рамках производства в порядке исполнения приговора пытается установить новые обстоятельства уголовного дела, ранее не установленные итоговым решением суда - поскольку если мы ведем речь о доказывании принадлежности денежных средств осужденному, то мы реально устанавливаем новые обстоятельства уголовного дела, поскольку описываем его действия, приговором суда ранее не описанные и, следовательно, затрагиваем существо приговора, которое есть категория, подавляющему большинству юристов непонятная, дефиниции в праве не имеющая, но судьями в своих постановлениях используемая с завидной регулярностью.
Сторона матери осужденного, напротив, утверждает, что установить принадлежность денежных средств в данной ситуации можно только исходя из уже имеющихся в деле материалов и документов, согласно которым были даны объяснения о том, что деньги принадлежат ей, признаны они всего лишь вещдоками, которые подпадают под п. 3 ч. 1 ст. 81 УПК РФ, а потому должны быть возвращены законному владельцу, которым, ввиду отсутствия каких-либо доказательств принадлежности денег осужденному, является она.
Сторона потерпевшего, в свою очередь, упирает на то, что суду надлежит критически отнестись к показаниям матери осужденного, данным ей в ходе производства по данному делу, потому как врет она все про то, что деньги - ее.
Сторона матери осужденного парирует, что оценка доказательств по уголовному делу не входит в компетенцию суда при рассмотрении дел в порядке исполнения приговора.
И эта позиция представляется разумной, поскольку, действительно, установление обстоятельств дела заканчивается с вынесением приговора. Было бы смешно предположить, что при разрешении какого-либо иного вопроса, разрешаемого в порядке исполнения приговора - будь то вопрос об УДО или о замене наказания более мягким или, напротив, более жестким - устанавливались какие-то обстоятельства дела, приговором суда не установленные.
Ведь получается, что если денежные средства принадлежат не матери, а осужденному - значит, в деле есть невыясненные обстоятельства. Как минимум - те самые обстоятельства, при которых эти денежные средства в квартиру попали. Их установление неизбежно повлечет за собой изменение описания деяния, совершенного осужденным. А как это возможно вне стадий судебного разбирательства по существу дела в первой-апелляционной-кассационной-надзорной инстанции?
Да никак.
Суды, понятное дело, отчаянно не хотят выносить решение в пользу матери осужденного (и, кстати, давно отбывшего наказание), поскольку при таких обстоятельствах по шапке получат многие. Помимо отмененного приговора дело в этой части рассматривалось уже дважды: в первый раз после отмены приговора в части Промышленный районный суд вынес мутное определение "о разъяснении неясностей", которым каким-то образом повторно обратил взыскание на денежные средства, изъятые при обыске. Краевой суд, разумеется, такое постановление снова засилил. Кассация же вновь отменила оба решения и отправила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции еще раз, окончательно намудрив и потребовав "исследовать и оценить в совокупности предложенные суду доказательства принадлежности денежных средств" и установить оную.
При новом (третьем по счету) судебном разбирательстве Промышленный районный суд вполне, казалось бы, справедливо отметил, что, поскольку никаких сведений о принадлежности денег осужденному в материалах дела нет, а мать его не является материально ответственной за него по закону, арест с денежных средств необходимо снять и вернуть законному владельцу - матери того самого осужденного. Однако, на этот раз Ставропольский краевой суд пошел вразрез с мнением нижестоящего суда и постановление отменил на основании того, что суд первой инстанции собственника денежных средств прямо не установил, чем нарушил указания суда кассационной инстанции.
26 сентября дело будет рассматриваться в четвертый раз, и автору что-то подсказывает, что с заменой судьи будет вновь изменена на противоположную и позиция суда.
Автор, тем не менее, полагает, что между терминами "установить" и "доказать" существует некая грань, которая разделяет эти процессы между собой. И в стадии исполнения приговора по смыслу уголовного-процессуального закона можно лишь устанавливать некие факты, уже имеющиеся в материалах уголовного дела и влияющие на законность выносимого решения. Имеется протокол обыска? Имеется. Что в нем написано? Что денежные средства изъяты в жилище матери. В ее вещах. И что мать сообщила, что деньги принадлежат ей. Установили этот факт? Установили. Теперь поступайте по закону.
А доказывать, что это все неправда, надо было до вынесения приговора.
Впрочем, автор будет весьма признателен более опытным, мудрым и практичным коллегам как за подтверждение его теории, так и за мотивированное ее опровержение.