На этот счет есть масса оригинальных гипотез. Первые, кто многим интерпретаторам приходят на ум – это четверо всадников Апокалипсиса. Недаром же апокалиптический сюжет Веничка пересказывает, пусть и весьма путано, контролеру электрички перед тем как заснуть в Орехове-Зуеве. Однако фраза «Где, в каких газетах, я видел эти рожи?» позволяет также предположить, что эти четверо – Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин, ведь у них, убийц, «совсем не разбойничьи рожи, скорее даже наоборот». Да и воспитанному в духе атеизма советскому читателю той поры эта четверка была куда ближе, то есть, более знакома как раз по передовицам газет, нежели персонажи со страниц запрещенной тогда Библии.
Тем не менее авторы одной из наиболее известных научных работ о «Москве-Петушках» Борис Гаспаров и Ирина Паперно в статье «Встань и иди» (1981) соотносят четверых убийц «с налетом чего-то классического» с четверкой палачей из Евангелия: «Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды его и разделили на четыре части, каждому воину по части…» (Иоанн, 19:23). И — «как тогда была пятница» (Иоанн, 19:31).
Тут стоит сказать, что большинство и других комментаторов, например, Эдуард Власов и Марк Липовецкий, также сходятся в том, что фигура Венички во многом пародирует, травестирует фигуру Христа: он также страдает за всех и вопрошает Бога, зачем Тот его оставил, и, подобно Христу, он казнен.
При этом Власов, автор самого тиражируемого, но и самого критикуемого комментария к этому произведению («Бессмертная поэма Венедикта Ерофеева «Москва-Петушки». Спутник писателя», 2000), связывает убийц с четырьмя «святыми животными», находящимися у трона Господа - это орел, телец, лев и ангел.
А Липовецкий в статье «Кто убил Веничку Ерофеева?» (НЛО, № 2-2006) отталкивается от версии Власова и показывает, что в облике «животных», которые также сходны с библейскими же описаниями серафимов, может проглядывать и Пушкин из логотипа «Литературной газеты» (и это еще отсылка к пушкинскому же стихотворению «Пророк» про явление серафима). Но затем, ухватившись за подсказку Виктора Пелевина из его эссе «Икстлан-Петушки» (1993), выдвигает и собственную версию: четыре убийцы — это четыре архетипа, в том числе по Борхесу: осада города, поиск невиданного, возвращение домой и самоубийство бога. В «Москва-Петушки» последовательно реализуются все эти классические сюжеты, и смерть героя в конце как раз и является воплощением четвертого: «Если буквально прочитать библейскую строку: “и Слово было Бог” <…> то и умерщвление Логоса предстанет как убийство Бога или, вернее, его самоубийство: ведь, как уже отмечалось, убийцы Венички воплощают Божественное присутствие. Молчание Бога в сцене убийства Венички и молчание Венички перед лицом Бога окажутся при таком прочтении не подобным, а одним и тем же молчанием».
В общем, можно выбрать любую из понравившихся гипотез или предложить свою. Ведь, как писал профессор Игорь Фоменко, составитель сборника научных трудов «Анализ одного произведения: «Москва — Петушки» Вен. Ерофеев» (2001), «загадка поэмы в том, что всякое ее понимание убедительно и не противоречит другим».