Советское содержание без советских выражений

  В условиях XXI столетия советский этап существования русской лирики стал фактически тем прошлым, которое вполне закономерно вызывает у читателя молодого поколения вопросы эстетического или философского плана. Умение отвечать на них требуется в некотором отношении и от старшеклассника в ситуации Единого государственного экзамена. К числу таких вопросов, заданных школьником старшего звена, принадлежит вопрос о том, было ли возможно для поэта советской поры  выразить в своем художественном решении идеи эпохи, не прибегая к общеизвестным на то время прямолинейно-идеологическим мотивам и выражениям.

 Да, это было возможно. Примеры найти нелегко, и все же они существуют. Таково стихотворение Владимира Луговского (1901 -1956) "Красные чашки", написанное еще в 1932 году. С текстом стихотворения можно ознакомиться здесь:

  Надо иметь в виду, что бегство от потребительского счастья как художественная тема определяло собой всю эстетику советской литературы в целом, т. е. её общегуманистический аспект. Он может быть обозначен как противостояние истинных и мнимых ценностей человеческого бытия. Эти ценности, ценности разного порядка и масштаба, однако, сосуществуют в реальной действительности, но их несоизмеримость между собой становится ясной умному и впечатлительному ребенку. 

Вечером в родительском доме маленькому мальчику открывается сопоставление несоизмеримых пространств, — маленького, уютного, стабильного и понятного интерьера квартиры с "красными чашками",  и огромного и таинственного "горького мира" людей, теней и "шипящих звезд", движения жизни и большой истории. Его не может быть видно из раковины условного и хрупкого узко личного счастья. Совокупность «ненастоящих, непростых мирков, / Которые зовутся личным счастьем, / Лирической мечтою об удаче, / И красной чашкой, и уменьем жить» — в действительности не что иное, как мираж и иллюзия. Живой, мыслящий человек с духовными интересами не может спрятаться от истории в эгоистическом личном существовании, замкнутом только на себе. Таков главный мотив стихотворения, совмещенный с дополнительным мотивом — мотивом рождения поэта.

Герой стихотворения делает этот глубоко осознанный выбор уже в детстве. Позже этот выбор дает ему возможность понять многое «в бою, в стихе и в судьбах человека». Перед нами человек культуры, романтичный интеллектуал, — свидетель активного преобразования жизни советской эпохой.

 Мы видим, таким образом, случай того, как в одном стихотворении  Владимир Луговской представил, по сути дела, важнейший философский ракурс всей литературы советской эпохи. В этом ракурсе следует понимать слова Максима Горького: «Поэт  — эхо мира, а не только — няня своей души».

Образ «красных чашек» — как раз символ обывательски-потребительского покоя, основанного на потребительском счастье.  Повторим еще раз, — эта  тема занимала не только главное место в идейной системе советской литературы, но и определяла собой всю советскую литературу как эстетический феномен, начиная с прозы и драматургии Максима Горького (пьеса «Мещане»), поэмы Маяковского («Хорошо!» и «Во весь голос»), вплоть до драматургии Виктора Розова. Знаменитая сатирическая дилогия Ильфа и Петрова (романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок») также не может адекватно восприниматься вне этой тематики.

 Огромный вкус Владимира Луговского как поэта сказался в том, что магистральная советская тема у него выражается без слащавых штампов 30-х годов в стиле Александра Жарова.  Образно говоря, советское содержание излагается там без советского языка, т. е. без прямого упоминания государственной идеологии.

  Чаще, чем думают, и даже чаще, чем это бывает в прозе, дух определенного времени и приоритеты национальной культуры выражаются в стихах. Одно лирическое стихотворение Владимира Луговского концентрирует в себе главную философскую проблему советской литературы в целом, которая ставилась не только лирикой, но и прозой, и драматургией.

Основная тема литературы советской поры — творческое преобразование мира — стала важнейшим символом советской эры.