Бог знает. Надеюсь, что так церковнославянский и останется, т.к. он создавался для богослужений и отлично справляется с точной передачей богословских смыслов, в отличие от русского литературного языка, прекрасного, но созданного совсем для других известных целей.
Сегодня в Православной Церкви служат на разных языках, не только на церковнославянском (ЦСЯ). Например, на Украине, если большинство прихожан изволит, могут служить на украинском, в Африке – на суахили, греческом или английском. У нас в России уже допускается чтение апостольских посланий и Евангелия на русском языке.
Стоит сказать, что в переводе богослужения просто нет необходимости, т.к. для понимания ЦСЯ на богослужении достаточно подсмотреть в словаре 100-200 слов, остальные слова и так понятны русскому человеку. Люди ради каких-то мирских обыденных целей готовы учить гораздо(!) больше.
Тот человек, который не понимает слова на службах, не будет их понимать и на чистом русском языке. Они непонятны не потому, что они на ЦСЯ, а потому что человек чужд христианской культуры, не знаком с историей Церкви. Такой же результат будет для него, окажись он на какой-нибудь научной конференции.
Непонимание текстов богослужений, также, связанно с торопливым чтением, плохой дикцией читающего, акустикой (эхо).
Все перечисленные причины не решаются переходом к русскому языку и для каждой из них можно подобрать решение. Было бы желание.
В заключении хочу поделиться своими наблюдениями. Я пою в церковном хоре несколько десятков лет и вижу, что люди весьма не плохо понимают богослужебные тексты. В соответствии с текстами они осеняют себя крестным знамением, кланяются. В нужных местах службы кучкуются вокруг чтеца или священника чтобы лучше слышать. Я и сам простой прихожанин. Для понимания молитв на ЦСЯ мне потребовалось минимум усилий – однажды посмотреть пояснение сложных мест в интернете.
Так что, ЦСЯ – не препятствие, а ценный инструмент. Надо разобраться с ним и извлекать пользу. Отказываться от него было бы ошибкой.
Приложу к ответу
комментарий эксперта, замглавы синодального отдела Московского патриархата по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Александра Щипкова:
"Когда требуют перехода на русский - всегда говорят о необходимости миссии: мол, непонятно, о чем поют и говорят... Но какова конечная цель реформации языка?.. Реформация языка, формы скрывает под собой иную цель; эта цель - реформация содержания, смыслов. Ведь язык передает смыслы"