В первую очередь я думаю о том, что не попал на её выставку в Берлине, поскольку в Alte Nationalgalerie в то лето сгорел кондей, и галерея была закрыта. Зато в освободившееся время получилось съездить в концлагерь под Ораниенбургом и обозреть, чем сия романтическая культура, в числе прочего, кульминировалась.
Следом мне вспоминается отрывок из конца "Прелюдии" Вордсворта, почти целиком повторяющий данную композицию:
Ascending at loose distance each from each,
And I, as chanced, the foremost of the band;
When at my feet the ground appeared to brighten, 35
And with a step or two seemed brighter still;
Nor was time given to ask or learn the cause,
For instantly a light upon the turf
Fell like a flash, and lo! as I looked up,
The Moon hung naked in a firmament 40
Of azure without cloud, and at my feet
Rested a silent sea of hoary mist.
Понятно, что Вордсворт писал по воспоминаниям, но всё-таки интересно, мог ли он видеть саму картину. Характерно, что обе обращены к смотрящему в большей степени, чем к ландшафту.
Что по следам заставляет думать о ландшафтной теории: Декартовском мире как изображении, происхождении панорам из военной теории, теории Эпплтона о предпочтении пейзажей с позиции древних охотников (видеть, но не быть видимым), ну и всякие мелочи — европейский туризм на Фудзи, восхождение Петрарки и т.п.
Наконец, думается и о том, насколько это изображение далеко от взаимодействия с ландшафтом на практике, состоящего из планирования, выбора обуви, маршрута, долгого пути, ветра и т.д., так что зрительная часть этого действия, созерцание пейзажного вида — оказывается наиболее культурно-сконструированной. Фридрих всё-таки в первую очередь метафизик, и его пейзаж это скорее ideoscape, нежели landscape.
Ну и в горы хочется, да.