Разбираем неочевидные моменты в рассказе клиентки о своей семье. Давайте попробуем перечитать его глазами пси-профи, фраза за фразой:
"…потом страшный день суд, решение родительских прав, потом пару месяцев в больнице впятером в детском отделении пока восстанавливали органы опеки наши потерянные документы, потом приют пару месяцев, потом детдом 3 года"
Здесь обращает на себя внимание следующий момент. Клиентка чётко видит перед глазами timeline - линию времени. Сколько месяцев было о дня суда, сколько месяцев - в больнице (дети были в плачевном состоянии, их пришлось лечить, другими словами), сколько месяцев - в приюте, сколько лет - в детдоме.
И при этом она ни разу не называет свой хронологический возраст.
На момент обращения на форум ей 31 год, то есть в понятиях "сколько мне лет" клиентка вполне способна рассуждать. Почему она не пишет "мне было 11 лет, когда маму и папу лишили родительских прав" или "я была в 4-м классе, когда родителей лишили родительских прав"?
Именно потому, что это страшный для неё день, которого она хочет, чтобы в её жизни не было. Её травма, её личный ад, который она до сих пор не может осмыслить - помещение в проклятое место детдома. Её привязанность - к бабушке и дедушке, папе и маме, сестре и братьям - была очень сильной.
Помните, в другом эпизоде клиентка описывает себя как робкую и пугливую девочку, которая убегает от страха в лес? Вот этот:
"мои проблемы были только моими я и не пыталась кому то говорить о них, плакала в школе если надо было идти на прививку могла спрятаться и плакать и не знать что делать дальше" и вот этот:
"Был момент дома когда я мыла холодильник и разбила стеклянную полку, реакция была как обычно дикой, я убежала в лес под дерево и стала ныть, при бежала младшая и говорит не плачь всё ровно".
Её спасает младшая сестра, которая докладывает ей, что дома её не ждёт наказание.
В школе она так же в стрессовой ситуации не даёт отпора: "В школе нас гнобили и я просто стояла и мне стыдно было за себя".
То есть "бей, беги, замри" у неё работает в сторону "беги" и "замри".
Другими словами, в терапии она будет замирать по мере того, как будет приближаться к болезненному материалу. Оттормаживаться, зависать, молчать долгими паузами.
Не страшно, подстроимся к ней по дыханию, подышим-побудем вместе, осторожно заговорим на болезненную тему, чтобы получить доступ к аффекту и "расплакать" её. Душа умоется слезами, и горе станет солёно-горьким, а не горечью, а печаль станет светлее. Потихоньку, сессия за сессией, душа будет освобождаться от груза негатива, который несёт, и внутренний мир станет освещать радость и надежда, всё внутри будет меняться.
В её внутреннем мире есть справедливый папа (" Дома папа мог отругать что я ругаю своих младших за свои тетрадки а когда я оправдывалась папа понимал что к чему ") и сестра, которая заступается за неё.
Оба значимых для неё человека - вернее, образы этих людей во внутреннем мире клиентки - относятся к позитивным интроектам. Другими словами, у нас есть хорошие новости: поддерживающей терапии есть за что зацепиться, какую идею развивать. Тотального зла в раннем детстве клиентки не было.
Именно поэтому разрыв привязанностей - и с папой, и с сестрой - для неё по-настоящему страшный день. Она оказывается в мире зла без защиты сил добра, справедливых и горой стоящих за неё.
Именно поэтому дата суда, когда родителей лишили родительских прав - дата, на которую психолог с ней придумает "план на кризисный день", потому что из года в год бессознательно она будет "впадать в прострацию", перепроживая эту травму.
Но для начала неплохо бы знать эту дату, из анамнеза. Увы, увы.